ПЕРЬКОВ (Родослав)

Андрей Алексеевич

Автор книг:

Севкины знакомства (2008)

Врагабой (2010)

Во имя Рода (2013)

Севкины геройства (2013)

Другие издания: 

   Скачать                  Скачать

ОБ АВТОРЕ

Творчество Андрея Перькова-Родослава весьма разнообразно как по содержанию, так и по форме. Обозревая экспозицию, непосвящённый может подумать, что это кисти разных художников. А весь «секрет» в том, что Андрей работает над произведением так, как он чувствует объект или явление именно в этот период времени. Он говорит: «Я никогда не искал своего лица как художника, но всегда искал лицо каждой отдельной картины, работал, как муза на душу положит и куда вывезет». Поэтому здесь присутствует как широкая кисть, так и прописка, как мастихин так даже собственный палец (этюд «В маникюрной»).

Не один год учёбы на худграфе и жизни в одном общежитии с этим автором дают возможность увидеть изнутри и понять многое. Не навязывая своё впечатление о форме произведений, поговорим о их содержании.

…Ещё, будучи студентом, он пытается разрабатывать сложные темы. На зачёт по композиции он предоставляет эскиз «Немецкая овчарка». Дважды побывав в колонии для несовершеннолетних на педпрактике, он загорается идеей сделать на тему детской колонии дипломную работу. Пишет портреты колонистов, начинает поиски композиции. Но этому, не по его воле, не суждено было осуществиться… После этого он берётся за тему бойкотируемой Московской олимпиады, начинает работу над эскизом «Многоборец» (200х150), но снова его работа прерывается… Возвращаться он к ней будет не раз и не раз она будет страдать от людского невежества.

Духовно-патриотическая мечта, мечта о возрождении лучших традиций дохристианского прошлого — чем автор заболел ещё в молодости — нашла своё место в славянском цикле картин. Первой работой на эту тему стала картина-пейзаж «Возвращение Сварога», экспонировавшаяся в Курске на областной выставке посвящённой 100-летию со дня рождения А. Дейнеки. Для сведения Сварог, это один из вышних славянских богов, мужское начало самого родителя славянской Вселенной — Рода. Этот грандиозный рассвет автор наблюдал у себя в деревне в конце 90-х, когда работал главным художником в ДК МГОКа. Тогда всё надвигалось и менялось в небе в считанные минуты, и тут над охристым облаком в лазурь неба ворвался самолёт с его белым следом. Это было схоже со знамением, и автор преобразовал его в появление бога Сварога, в виде славянского символа солнца и коловращения — «коловрата». С его — Сварога — возвращением (как возвращением у всех славян интереса к своему дохристианскому прошлому) и в небе и на земле начались чудеса. Вот перистые облака сгруппировались в летящего тем же курсом гуся, в облаках верхнего правого угла тоже птица орлиной породы сидит в облаках как в гнезде. Это Матерь-Сва-клевучая — покровительница славянского воинства. («Говорили мы Матери Сва, когда терпели беды: «Хорошо обороняй землю нашу!», «И говорила Сва в поле нашем, и била крыльями Матерь Сва, и пела песни к сече, и та птица не есть Солнце, она — та, из-за которой всё стало», «И это поёт птица Матерь Сва нам, чтобы мы подняли мечи свои на защиту свою. И она бьёт крыльями о землю, и прах поднимается к Сварге. И на этой земле — враги, и она бьёт их, и она сражается за нас. И их мы одолели, как она нам кричала, ибо крик её был в сердце нашем», «И вот Матерь Сва бьёт крылами о подвигах ратных и о славе воинов, которые испили воды живой от Перуницы в крутой сече…» — так сказано об этом мифическом персонаже в первоисточнике славянской литературы «Велесовой книге».) А берега реки вдруг превратились в медведя и лося — тотемных животных славян. Сочинительство автора не случайно, ведь ещё в юношестве он начал делать первые пробы пера и в прозе (в жанре сказки) и в стихах, им же он остаётся и в тематических живописных произведениях.

Начало 2000-х, — работая в ШНП «Артель» мастером Перьков пишет «Славян спасение». Он говорит: «Если бы было «Спасение славян», то можно было бы задать вопрос — кем? Но настоящее название подходит под вопрос — в чём? Поэтому фигуры людей, возглавляемые кудесником (прообразом которого стал отец автора) расположены на втором плане. Они наконец-то выходят из тьмы леса, как из тьмы мрачного для всего славянства последнего тысячелетия на светлую дорогу будущего единства. Среди освящённой зелени леса и поля (местечко на родине автора) просматривается тот же коловорот. То есть спасение славян, автор видит в возрождении славянских дохристианских традиций. Это не только символизм как жанр живописи, но и символ времени. (Та же тема воссоединения славян разработана им в статье «Что вновь объединит всех славян», опубликованной в сборнике материалов IV международного конгресса «Докирилловская славянская письменность и славянская культура».)

Большое полотно «Великий Арий — первопредок белых» урывками пишется около пяти лет, когда Андрей был поглощён восстановлением соседствующего с Железногорском Разветьевского сельского ЦДК. В нём присутствует тот же символ — солнечный коловрат, как изображение общеарийского бога солнца Ра. Согласно славянской мифологии бог Ра бросил белым людям Ра-ло и Яр-мо. С тех пор они перешли от собирательства к земледелию, стали арийцами, т. е. аратаями-пахарями. Рало, это соха или плуг. «Арья» на древнем языке Ариев «Санскрите», — это земля. Арать, значить пахать. В одной из русских былин «Идёт Микула (Селянинович) — арёт…» т. е. пашет. В том же смысле скульптура Вучетича «Перекуём мечи на арала». Археология предполагает, что именно в нашей приднепровской лесостепи найдены признаки древнейшего в мире (около 15 тыс. лет до новой эры) земледелия. Поэтому именно мы славяне, но не пангерманисты, узурпировавшие это звание, можем считаться первыми арийцами. Согласно мифологии же нашим славянским, и общеарийским, первопредком и был Арий (Орий, Орей). Он фигурирует как в индо-европейской мифологии, так и в «Велесовой книге»: «От Орея — это общий наш отец с борусами — от Ра-реки (Волги) до Непры (Днепра) роды управлялись родичами…», «И вот смотрите на отца нашего Орея, по облакам ходящего, восхищающегося силою кованья Перунова»… Истинные арийцы, это не жестокие погромщики и завоеватели, а мирные земледельцы — хочет сказать автор. Прообразом Ария на полотне стал тоже его отец, всей своей жизнью и деятельностью удостоившийся быть им. Другие персонажи написаны с матери и сына. Эти персонажи можно считать исконно русскими (хоть и мифическими) святыми, поэтому над их головами автор поместил нимбы. Родители Андрея сельские учитель и врач сами не далеки от этого ореола, — считает он. Несмотря на глубокое, заставляющее думать и изучать, содержание, в ней он находит место и шутке. Выглядывающая из-за рамы нога, это нога автора, она показывает, что дальше толпится народ, готовый принять у Ария рало после первой борозды. Сам Андрей где-то в шестнадцать лет уже тоже пробовал брать в руки поручи плуга и берёт их до сих пор. Здесь нет ничего случайного. Возвышающаяся гора, на вершине которой белый камень, это мифическая гора Меру с Бел-горюч камнем или Алатырь камнем, от которого появился атрибут многих религий — алтарь. Явно не случайны обережные подвески на поясах героев, их рунические фитиши-медальёны, элементы обережного узора на одежде, рало в виде бивней мамонта (условно-историческое изображение) и даже образы быков, смиренно готовых впрячься в своё ярмо. В мифологии и сказках русского народа есть мотив первого приручённого тура Злотые рога и Сивого тура. Как видим в эту работу, как и в некоторые другие, художник старается заложить глубокий философский смысл, касающийся того, что такое русская (славянская) нация, что такое человек на Земле и Земля во Вселенной, заставляющий думать, и многие это делают. Не случайно в тетради отзывов с городской выставки, по отношению к этой картине есть такая запись: «21.11.08. Захватывает дух! Счастье захлёстывает меня. Это просто чудо. Это безценно, и хочется к этому прикасаться ежедневно… Ольга Лутчина».

Далее, тоже большое полотно «Явление Рода славянам». Прочитав это название, мы сразу вспоминаем картину Иванова «Явление Христа народу». Но это не копирование сюжета. У Андрея верховный бог славян, родитель Вселенной Род, — тоже символ, каким был знаменитый Сбручский идол, найденный немного юго-западнее Киева на реке Сбруч и хранящийся в музее польского города Кракова. Ледниковые тучи надвигались на землю, но вот исконные поборники национальных традиций современные родноверы взошли на гору Карвегу, восславили своего верховного бога, и он явился не антропоморфным персонажем, а видением, разорвал ледяные тучи и дал солнцу зажечь новую зарю. Чего здесь больше, экологического мотива или социально-религиозного? Это может оценить каждый сам по-своему. А что же это за гора Карвега, — тоже мифическая? Нет, на этот раз самая реальная, находящаяся на родине автора в культурно-историческом местечке Горницкое. Там рядом в леске восстановленный Андреем Святой колодец (Священный родник), не далеко, впадающий в реку Усожу, приток Руда (что может означать Кровь), чуть подальше у Араповского леса косогор по названию Городище. Детство Андрея захватило краешек уходящих народных гуляний на христианскую Троицу, когда в Горницкое приходили даже за восемь километров из самого Фатежа. А в древности — уверен Андрей — здесь праздновались многие языческие праздники. Ведь буквально у подножья Карвеги пролегало старое русло Усожи, и катить в него горящее колесо на Купалу было делом и удобным и красочным. Теперь Усожа протекает чуть в сторонке, и ещё каких-то лет восемьдесят назад на ней начинались масленичные кулачки между союзами деревень, во главе которых были Сухочево (родина Андрея) и Солдатское, и в которых ещё подростком принимал участие будущий персонаж картины «Великий Арий…» — отец автора. Да, ему явно повезло жить вблизи исторического места и увидеть под Карвегой никем не организовываемые хороводы и танцы, — мог ли он не отразить это в своём творчестве? 1999 год стал для него, уже состоявшего в питерском историко-культурном обществе «Союз венедов» и образовавшем в Железногорске просветительское общество «Кудесник», годом радикального поворота, когда он с ещё тремя единомышленниками отправил обряд приобщения к вере предков с принесением крупяной требы священному роднику, установкой кумира Рода и имянаречением славянскими именами. В кущах у колодца на втором плане сам автор — Родослав, далее с права на лево: Ратибор, Любомир и Остромир. Это произошло перед днями осеннего равноденствия на праздник богини плодородия, урожая и судьбы, покровительницы женских ремёсел — Макоши. После перерыва в несколько лет с появлением в Железногорске нового молодого подвижника под Карвегой по сентябрям начались праздники: Деды, Рода и Роженицы. Откуда только не побывали родноверы с тех пор на Карвеге. На переднем плане у костра с права на лево Родослав, Мирослав — Орёл, Светозар — Железногорск и Ворон — Брянск. На третьем плане на Карвеге люди и из этих мест и из Курска, Белгорода и районов Курской области. И снова в облаках сказка. Природа создаёт из облаков и чудовищ, и собак и медведей и саму утку Рода, их только надо уметь увидеть и выделить. Видимо автору так и не терпится, с облаками что ни будь сделать. Философия картины это философия и мировоззрение наших предков, породивших свою собственную, более правдоподобную версию самосотворения Вселенной и Природы из некоего зачаточного состояния — явления рода. Отсюда творец Природы славянский бог Род двуединый и двуначальный. Его мужское начало — Сварог, а женское — Лада. В реконструкции А.Асова славянская версия о сотворении мира звучит так: «До рождения света белого тьмой кромёшною был окутан мир. Был во тьме лишь Род — Прародитель наш. Род — Родник Вселенной, Отец богов. Был вначале Род заключён в яйце, был он семенем непророщенным, был он почкою не раскрывшейся, но конец пришёл заточению, Род родил Любовь — Ладу матушку… Род из уст испустил птицу Матерь Сва… Путь Сварог стал Солнцу прокладывать по небесному своду синему…»

В последующем автор сделал просто несколько этюдов с видом Карвеги, среди которых выделяется написанная мастихином «Карвега — ветреный полдень». Присмотрись повнимательнее к отцветающему бурьяну, и ты увидишь лик покровителя бурьяна — Бурьянича. Ведь они, природные духи присутствуют повсеместно.

Некоторые картины, написанные Андреем в последние годы своими темами (эскизами) уходят аж в 1980 год, год окончания института. Жизнь его после этого складывалась очень не просто: смена мест жительства, мест работы, увлечение, тоже с юности, литературным творчеством, отсутствие мастерской, вынужденное участие в общественной жизни города Железногорска да и страны… (Это активное участие в экологическом движении, движении Народного фронта, Первый славянский Собор — Санкт-Петербург, Всероссийская конференция «зелёных» — Липецк, Межрегиональная конференция Демроссии — Москва, и ещё ряд событий) …потрясения личной и семейной жизни. Поэтому к этим темам ему пришлось вернуться спустя 30 и более лет.

Во первых это этюд «Предупредить набег» из серии «Все за Русь», навеянный книгой Иванова «Русь изначальная», — чтобы враг (хазары) не напал утром, славяне нападают на него лунной ночью.

Это эскиз и в итоге большое полотно «Конец нашествия» из той же серии. Необычность этой идеи-картины в том, что в ней автор совместил реальные военно-исторические события на земле славян, Руси и России всех эпох. Идея этого произведения состоит в том, чтобы показать — чем, в конце концов, заканчивались все нашествия на Русь, — изгоном врагов. Поэтому в ней и германский пехотинец-кнехт с разбитой головой, и поверженный турок. Вот наш гусар разит саблей французского драгуна, вот наш воин рубит топором польского крылатого гусара. Ещё один бьёт мечом ордынца, И тот, и другой и третий изгоняют врагов из горящей Москвы. А вот дружинник Александра Невского замахнулся булавой на ливонского рыцаря. Ещё две пары со скифом и готом. Здесь же бегущие прусаки, шведы и прочие находники. Первоисточник дохристианской литературы «Велесова книга» гласит: «И вот другой враг Германарех пришёл на нас с севера. Он внучатый внук Отореха. Новые враги с рогами на лбах на нас напали. И когда бились с готами которые надевали на головы свои воловьи и коровьи рога, и кожами облекали чресла свои, и мнили этим устрашить русских, тогда мы снимали свои портки, и, оголяя чресла свои, шли в бой, и их побороли. И с тех пор мы ходим оголёнными на сражения и побеждаем.» Так автор и изобразил эту пару. Чем дальше историческая эпоха, тем дальше фигуры в композиции картины. Всё это удаляется в конной скачке, как в воронку времени. Дым от пожарищ и тучи принимают форму огромной птицы помогающей русской рати. Как видим снова мотив преображения облаков и конечно это Матерь Сва. Все персонажи находятся к зрителю спинами и крупами лошадей, но есть в картине и центральная фигура, обращённая к зрителю передом. Это обобщённый образ степняков азиатов, на протяжении двух тысячелетий бесконечными волнами захлёстывавших Русь. Это киммерийцы, скифы, сарматы, авары (обры), гунны, печенеги, половцы, татаро-монголы. В «Велесовой книге есть такой отрывок: «Напали на нас римляне… ополчились, и готы с севера и с юга (гунны). И тогда великая кровь лилась… Там много травы полегло, угодной богам и людям». Но есть и черта, более определяющая его как хазарина. Сбитый с коня и стоящий на коленях, держа в руках хазарский фетиш, он молит о пощаде, но стрелы возмездия, возможно стрелы Перуна — ибо великий князь Святослав Храбрый, разгромивший хазарский каганат был язычником — всё же достигнут своей цели. Однако, если присмотреться, то из глубины её неба, будто армады германских самолётов, вновь летят и летят навстречу бегущим коршуны. Не намёк ли это на то, что мы должны быть готовы к новым нашествиям. Будто словами А.Блока автор хочет сказать всем нам: «Не может сердце жить покоем, не даром тучи собрались. Доспех тяжёл как перед боем, — теперь твой час настал — молись!» Кстати эту же идею Перьков проводит и в своей книге для детей «Врагабой» (к которой он сделал собственные иллюстрации), и в поэме «У горючего камня». Над эскизом этого полотна и самим полотном (130х285) автор упорно работал около года, причём в один из тяжелейших периодов своей лично-общественной жизни. В январе 2013 г. он организовал областную юбилейную выставку четырёх однокурсников: Перьков, Согачёв, Золотых, Кармазинов. Во время экспозиции один посетитель, глядя на эту картину, отозвался: «Потрясающе!», а в книге отзывов написал: «Все за Русь — невероятно!»… Неужели так невероятно, чтобы все мы порадели за нашу Родину — Русь?

Когда-то Андрей рассказывал, что, однажды взглянув на чёрно-белую репродукцию картины Крамского «Христос в пустыне», он, на грани галлюцинаций, «услышал» совершенно определённую речь камней: «Что, думаешь? Ну что, придумал?» Глядя на картину Саврасова «Грачи прилетели», он слышит грачиный грай. Первый раз, подходя к картине Левитана «Золотая осень» в Третьяковке он увидел как лёгкий ветерок катит по земле опавшие листья, а подходя к картине Сурикова «Боярыня Морозова», увидел, как сани буквально отскочили от нижней рамы. Этого, считает Андрей, Суриков достиг, найдя такое расстояние от кончиков полозьев до рамы, когда они и не оторваны от неё, и не прилипают, а находятся где-то в среднем «колеблющемся» положении. Не случайно, поэтому в картине «Конец нашествия» он пытается добиться того, чтобы зритель услышал гул погони и стук копыт. При хорошем боковом освещении это, наверное, и чувствуется.

В серию «Все за Русь» автор на сегодня внес ещё семь работ. Эскиз «Оборона Севастополя» написан автором ещё до вступления в институт и навеян книгой Сергеева-Ценского «Севастопольская страда». Эскиз «Немецкая овчарка», иллюстрирующий отдельные случаи чисто женского предательства в оккупированной зоне во время Великой Отечественной Войны.. Картины «В гриднице «Заставы»» и «Реконструктор Андрей», посвящены движению военно-исторических реконструкторов г. Железногорска. Ещё две картины «Лик Перуна-защитника» и «У позорных столбов изменники Руси: Ивашка-Шваль, Твердила, Пласкиня» так же переносят нас в прошлое. В картине «Лик Перуна…» кочевники перешли вброд условно-мифологическую пограничную реку (иначе им пришлось бы преодолевать Калинов мост; может быть реку Смородину) и разбили лагерь, собираясь напасть утром. Славяне нападают на них из леса, не дожидаясь грозовым вечером, а Перун своими молниями помогает им. И снова идея оборонного опережения, и снова отнесение зрителя к дохристианской воинской доблести, и снова чудеса в облаках. Мифологическое лицо перешедших реку, представляет выглянувший из-за облака крылатый Змей (Горыныч) и это связывает его с Перуном, как со змееборцем. Лик самого Перуна образует молния, её изображение стало для автора проблемой, но снова помог символизм, ибо налёт символизма чувствуется и во всей композиции: догорающем закате, грозных тучах и завязавшемся на земле побоище.

В картине «У позорных столбов…», автор применяет тот же приём что и в «Конец нашествия», совмещая на полотне в одной композиции события разных времён. Согласно исторической хронике, Ивашка Шваль с компанией открыли шведам ворота Новгорода, сдав его без боя в «Смутные времена»; боярин Твердила открыл ливонским рыцарям ворота Пскова, после чего Невскому пришлось изгонять их оттуда; в период подхода татаро-монгольской орды Пласкиня показывал им пути-дороги на Русь (броды, засеки). Оказывается на Руси в старину, кроме казни преступников и изменников существовала традиция привязывать особо провинившихся, к позорным столбам, и народ имел возможность чинить над ними суд и расправу по своему обычаю. Одна и та же толпа, извиваясь, из глубины времён и композиции картины движется от субъекта к субъекту, за частоколом небольшого городища догорают дома деревень, и мы видим почти опустошённую Русь. Сколько же раз это было! Заходящее солнце и пылающий закат, образовывающимися контрастами, позволяют передать напряжение происходящего события. Разве это не критреализм, разве не соотношение времён?

Не менее ярко удалось выразить эту идею и в картине «Кругом измена — портрет отца». Для персонажа этой картины крушение державы, последовавшая поруха в стране стали личной трагедией.

Не мог обойти вниманием Андрей и больную для него, испытанную на собственной «шкуре», тему вымирания русской деревни. Вот этюд «Опустелый двор» — его собственный зарастающий травой двор через несколько лет после смерти родителей. А ведь он мог и не пустовать, если бы в 1980 году ему не воспрепятствовал поступить на работу в свою родную школу зав. Фатежским РОНО. Вот этюд «Вымирающий хутор» — художник посчитал лишним изображать всё небо и всю землю. В картине «Всё, что осталось от Курашовки», он исходя из свойственной манеры — верить чувствам и логике, изобразил отдельные фрагменты того, что осталось от бывшей деревни: остатки строений, фундаменты, скворечники в зарослях, всё это — говорит Андрей — стиль документализма. «Автопортрет в стиле сюрреализма» предельно точное символическое отображение его забот и переживаний, как о малом, так и глобальном. Он руками поддерживает свою голову в виде Земного шара, в его голове проблемы всей Земли.

Перьков любит полюбоваться чужими красивыми пейзажами, если и завидует, то белой завистью. Судя по студенческим пленэрным работам, мог бы сам радовать глаз зрителя отвлечёнными красотами природы, но видимо ему этого мало, глубоко в подсознание засела мысль о том, что «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан».

И так, исполнилась ли детская розовая мечта Перькова стать художником? Выполнил ли он свой условный минимум, чтобы подводить итоги? Реализовал ли свои способности? Он говорит: «Эх, написать бы полотно «Святослав» метра четыре на шесть».

В виде послесловия скажем ещё вот о чём: поскольку некоторые работы Перьков старался осмыслить философски, то в данном очерке не возможно не сказать о его чисто искусствоведческих изысканиях, которые имеют место в весьма солидных философских работах. Это сборник трактатов «Путь к спасению», новаторские работы: «По закону равновесия» и «Модели развития человеческого общества». Прочитать их будет не безынтересно, поэтому ниже приведём главу из «Моделей…» — «Искусство». Художественно-искусствоведческий интерес представляет и отрывок из его научно-фантастического романа «Вавилон».

И. Согачов,

член Союза Художников России.

Н. Согачова,

литератор.