Домовой сидел у печки и тихонько вздыхал — хозяйка умирала.
Старушке было почти девяносто... Раньше шустрая, бабушка в последнее время не вставала с постели — годы брали своё.
Домовой сидел и вспоминал: вот хозяйка молодая — только женой в дом вошла, вот уже детишки бегают, а вот уже и старушка.
И всегда чистоплотная, приветливая и очень хозяйственная. Домового любила и почему-то звала Мефодий, а иногда и Федей. Всегда ставила под печку блюдце с молоком, а то и шоколадную конфету.
Сейчас дом как осиротел.
Даже кот Степан это чувствует. Хотя и живёт тут пока сын хозяйки, а всё равно не то.
Каждую ночь Мефодий подходил к кровати и смотрел с тревогой на хозяйку и облегчённо вздыхал — жива ещё.
Незадолго до болезни она будто увидела его и сказала:
— Федь, ты уж новых хозяев не обижай, если будут. А то я помру, и дом умрёт следом. Жалко — дом хороший, да и ты живёшь. Помогай, ладно?
* * *
Ночь за окном, да и декабрь на дворе. Холодно сегодня и как-то неуютно. Полночь пробили часы.
Раньше Мефодий их любил, с их боем дом будто оживал. А сейчас казалось, отсчитывают последние часы.
* * *
К утру старухи не стало.
Домовой затаился на печке в углу, и сопел, сопел…, а хотелось плакать. Просто хотелось плакать.
* * *
После поминок соседка баба Маня поставила под печь блюдце с угощением:
— Пусть помянет. Вера всегда ему блюдце с молоком ставила.
* * *
Вот и всё.
Дом опустел.
Все разошлись, разъехались. Часы остановили, кота соседка забрала. Тоскливо…Это была самая длинная зима у Мефодия. Днями он отсиживался на холодной печи, а ночью бродил по такому же холодному дому.
Изредка выходя на улицу, он обходил двор, а потом сидел на заснеженном крыльце, с тоскою глядя на огни в окнах соседних домов.
Он знал, что в деревне есть дом без домового, но не уходил — обещал хозяйке за домом смотреть.
Кот тоже нагонял тоску, часто прибегал во двор и орал у двери.
* * *
Всё изменилось весной. В середине мая к дому подъехали две машины. Из одной вылез сын хозяйки, а из другой — женщина лет шестидесяти и молодой мужчина.
Домовой с жадностью и любопытством поглядывал в окно.
— Вот сад, тут пять яблонь, смородина и малина есть, — объяснял сын хозяйки. Зашли во двор. — Тут вот сарай. Раньше мама козу держала, а сейчас всё дровами забито. Даже немного угля в брикетах есть. Ну, пошли в дом?
Дом приезжим понравился: чистенько, уютно, хоть и пахнет сыростью.
— Да нам на лето снять, у нас дачи нет…
— Да мне тоже дом жалко. Я потому и объявление дал. Смотреть за домом некому. Я у матери один остался, да и то на Север на полгода уезжаю, а детям и внукам дом не нужен. Там, в подполе, и картошку, и всё найдёте. Газ в баллонах есть. Телефон мой у вас имеется. Живите!
Когда стали выходить, женщина достала из кармана конфету и положила на печь.
Мужчина заметил, улыбнулся:
— Матушка так делала. Говорила — домовому.
* * *
Домовой снова остался один, но ненадолго. Через три дня снова подъехала машина. Кроме молодого мужчины и той женщины вылезла девочка лет шести и её мама. Девочка с любопытством оглядывалась по сторонам.
— Бабушка, а мы теперь тут жить будем?
— Да, тут и проведём лето. Давайте сумки выгружать, а то дел много.
Мефодий с любопытством наблюдал, как дом постепенно оживал.
Затопили печь, чтобы прогреть дом. Вынесли сушить подушки, перины, половички, поснимали занавески.
Работа кипела: всё мылось, выбивалось.
Домовой узнал, как всех зовут: старшую женщину — Анна Михайловна, сына — Андрей, невестку — Лена, а внучку — Ниночка.
Вечером, уставшие, сели ужинать. Анна Михайловна даже успела напечь блинов. Семья сидела, тихо переговаривалась, что ещё завтра надо сделать. Перед тем, как лечь спать, Анна Михайловна поставила под печь блюдце с чаем и кусочек блина:
— Извини хозяин, молока сегодня нет.
Когда все уснули, домовой тихонько прошёлся по дому, долго стоял перед часами. Они опять ходили и отбивали время, хотя Андрей сомневался, что они пойдут.
Впервые за долгие месяцы тоски и одиночества домовому было хорошо и спокойно.
Через день Андрей и Елена уехали, а Нина с бабушкой остались. Жизнь в доме и во дворе продолжалась.
Пришёл даже кот Степан, сначала дичился, но через три дня даже позволил Нине себя погладить. И сейчас, довольный жизнью, развалился на крыльце.
Постояльцы прижились, перезнакомились с соседями, стали брать у них молоко. Убрали потихоньку сад, насеяли везде цветов, за сараем нашли баньку, ещё хорошую. Успели вскопать и засадить грядки под лук, огурцы.
И каждый день Анна Михайловна ставила под печь блюдце с молоком.
Однажды Ниночка спросила:
— Бабуль, а ты зачем это делаешь?
Бабушка улыбнулась:
— Хозяину дома. Дом, видишь, какой он у нас хороший?
Внучка согласно закивала головой.
— Бывает, дом и чистый, и богатый, а неуютно. Там или домового нет, или не смотрит он за ним. А есть дома старые, бедноватые, но зайдёшь, и уходить не хочется. Значит, хозяевам он, домовой, помогает. Вот и надо его угощать. Заслуживает!
— А если я ему конфету дам, поможет?
Анна Михайловна улыбнулась:
— Поможет. Только требовать нельзя, а попросить можно. Так меня моя бабушка учила.
Нина посмотрела на печку:
— А зовут-то его как? У него же имя есть?
— Есть. Время придёт, сам подскажет.
Через два дня внучка опять спросила про имя домового. Бабушка сказала:
— Вот какое сегодня мужское имя услышим от чужих людей, так и будем звать.
Весь день Нина ждала хоть каких гостей, но никого не было. Только вечером к ним в дом заглянула девушка.
— Ой, здравствуйте. Я внучка бабы Мани, мы вчера приехали. Кота с собой возим, а он куда-то сегодня убежал. К вам не забегал? Большой такой, дымчатый, Мефодием зовут.
— Нет, у нас только свой, — Анна Михайловна показала на стул, где спал кот, — а чужого не было.
Когда девушка ушла, Нина бросилась к бабушке:
— Бабуля, ты слышала? Мефодий!
Домовой на печке улыбнулся и решил пошуметь, мол, с именем угадали.
* * *
Дни проходили за днями, Мефодий привык к жильцам и уже не представлял дом без них.
Андрей с женой приезжали на выходные. Починили крыльцо, подправили баньку. Даже стол Андрей сделал на улицу, и теперь вся семья собиралась ужинать во дворе, под кустом черёмухи.
Мефодий заметил, что Анна Михайловна стала задумчивой, она делала дела, возилась с внучкой и о чём-то думала, пока в следующий приезд с сыном не завела разговор.
— Андрей, Лена, мне надо с вами поговорить. Я хочу остаться тут жить. Вам в городе и без меня хорошо, я только мешаю.
— Мама!...
— Подожди!.. Я много думала. Устала я от городской жизни. Я же деревенская, только деревни моей уже нет. А тут мне хорошо. Денег у меня немного есть, и я думаю выкупить дом. Тут магазин есть, фельдшер, почта, соседи хорошие, райцентр рядом. А вам одним пожить надо, может, ещё ребёнка родите. А ко мне приезжать будете по возможности, ехать-то всего три часа.
Разговоров в тот вечер было много, но Анна Михайловна осталась на своём — хочет жить тут, в деревне.
Ну, раз тут, то в следующий приезд дети ей собаку привезли: лопоухого щенка, на трассе подобрали.
Домовой радовался: дом нашёл хозяев.
Тихо вздохнув, он слез с печи и пошёл бродить по дому. Кот Степан, почуяв его, зашипел.
— Тихо ты! — зашипел в ответ домовой. — Дом разбудишь.
Он посмотрел на часы — первый час ночи.
Пошлёпал к шифоньеру, нашёл клубок пряжи — Анна Михайловна потеряла, когда Нине кофточку вязала. Положил на видное место. Пошёл дальше. Дошёл до кровати Нины, поправил сползшее почти одеялко.
Наклонился, поднял куклу, а то завтра наступит, когда вставать будет. Странная какая-то кукла — длинная, худая, одни руки и ноги. Нина её «Барби» называла. Надо завтра на чердаке пошуметь (хозяйка там ещё не разбирала), там целый сундук с игрушками, будет чем Нине играть.
Хорошо! Дом — живой!
Хозяева есть, можно и молока с пирогом поесть. И Мефодий пошлёпал под печку — угощение там и какой-то «Чупа-чупс» Нинин…
Ольга Митрофанова
https://ok.ru/midgar |
