Мне нравится к нему заезжать: всегда тебе рады, постоянно горячий чай, печка тёплая. А иногда и баня есть. Бывало, с мороза рванёшь в баню, потом по снегу побегаешь, разотрёшься, поорёшь как следует и снова в баню, а потом уже обратно в дом, где не только чай, понятное дело: если себя хорошо ведёшь, могут и пирог из печи вынуть, рыбник какой-нибудь. Сидим, в окно смотрим, умным взглядом гордимся, иногда и беседуем, если детей угомонит, — те у него с женой шустрые. Бегают вокруг печки, радуются. 

В этот раз что-то затихли. Странное дело. Громко спрашиваю: 
— Андрей, где твои чудища?
А из-за печки возмущённый шёпот детский: 
— Цыц, дядька Пётр! А ты не мог бы помолчать? Мы тут цыплятов кормим!
Соблюдая правила русского языка, как цыган, на цыпочках обхожу вокруг печи, а там и правда «цыпляты»: блондинчатые дети сидят и гладят уже довольно уверенно марширующих по окружающему миру жёлтых пушистых. Притих я от такой идиллии. 
За всю свою жизнь Андрей Хабаров из Вологды был безработным ровно сутки, и то не по своей вине: оформлял документы после прихода из армии для устройства на работу. На следующее утро сел за баранку, с тех пор водителем и трудился. Потому что не трудиться для мужика позорно, считает он. И удивляется, а то и сердится, когда слышит россказни о способах «отъёма денег у государства»: там встать на учёт по безработице, там подкалымить, а тут, глядишь, и пособие подоспело. «Ну позорище же! Зачем врать? Почему нельзя просто честно и на совесть работать?» 
Можно. Очень даже можно: в свои почти сорок Андрей это доказал себе, своей семье (она, впрочем, нисколько и не сомневается в этом) и окружающим. Конечно, мечталось о жаловании повыше, как и о жилье получше. 
Кстати, о жилье. Наскрёб Андрей денег, помогли родственники, купил домик в Прилуках Вологодской области, неподалёку от одноимённого монастыря. 
— Дом — это тебе не конура в многоэтажке. Дом — там ты хозяин, а не этот — «квартиросъемщик»! А участок! Какая ещё магазинная картошка, когда своя есть, родная?! Ладно, в этом году картошка больше смахивает на горох, мы её «картофель черри» прозвали, но всё равно своя же. А баня! Настоящая русская баня, не тазик в ванной. Печка русская опять же — не лучше ли она всяких там электро- и газовых плит?! И еда вкуснее в ней получается, — утверждает Андрей. 
Так что ничуть Андрей о покупке дома не жалеет, несмотря на прибавившиеся хлопоты. А семья — та вообще счастлива. 

Недавно он отправил своих в деревню к бабушке, а сам занялся благоустройством дома. С таким рвением занялся, говорит, что, увидев, в каком состоянии находятся некоторые брёвна, дом решил перебрать. Вот-те и отпуск. С другой стороны, не привык Андрей тратить свободное время на курорты: «Пузом кверху валяться, в идиота превращаться? А смысл? А польза?» Так что, хоть и вздыхая, хоть и поругиваясь иногда, но дело своё делал, дом перебирал, чтобы как новенький был. 
Звонит как-то: 
— Подсоби, будь другом, брёвнышко с земли на второй этаж заволочь, — говорит. — А то я в одиночку не справляюсь. В четыре-то руки всяко доквартетим!
Ладно, чего там, взялся помочь. «Брёвнышко», ага. Давненько сельские просторы таких стонов не слыхали. Не просто усталость — полное изнеможение. Не так-то просто всё это счастье вынести, да ещё с улыбкой, но вынесли. 
А в этот раз, когда мы с ним за осенним столом сидели, поделился новостью. Нашёл, говорит, кое-что, способное не только настроение улучшить, но и в историю поглубже заглянуть. 
— А именно: разбирая последний венец дома, под одним из углов я обнаружил монету. Был ведь такой обычай: когда строили дом, клали под его углы монеты, а то и целый клад закапывали. Ну, с кладом пока не очень повезло, зато монета лежит, на солн­це сверкает себе спокойно. Не просто монета, а 5 рейхсмарок чеканки 1936 года диаметром 29 мм из серебра 900 пробы, о как! На гурте надпись: «GEMEINNUTZ GEHT VOR EIGENNUTZ» («ОБЩЕСТВЕННОЕ БЛАГО ВЫШЕ СОБСТВЕННОГО»), на аверсе изображён Пауль фон Гинденбург, рейхспрезидент Веймарской республики, а заодно и фельд­маршал, который до того, как стал президентом, попортил нашим войскам крови на Первой мировой войне в качестве фельдмаршала, командующего германским Восточным фронтом. Правда, после триумфальной для немцев Восточно-Прусской операции, принёсшей Гинденбургу славу и почёт, наши в долгу не остались, и два последующих немецких наступления — Варшавско-Ивангородская и Лодзинская операции — закончились для них полным провалом. Так что, если бы не революция, свиделись бы, наверное, по старинке, в Берлине, что потом и подтвердилось. Но это я так, предполагаю только, рассказывает хозяин. 
Как попала германская монета 1936 года (Гитлер уже был у власти) под венец скромного сельского дома, где нынешние дети кормят «цыплятов»? Андрей размышляет: 
— Скорее всего, трофейная. Дом был построен в 1946 году. Сомневаюсь, что до войны жители нашего села спокойно ездили в фашистскую Германию, брали там серебряные пятаки и спокойно же возвращались домой. Нет, думаю всё-таки трофейный пятак. С 1945-го визиты в Германию облегчились (сами немцы виноваты), как и вывоз трофеев из неё. Вернулся солдат с войны, привёз трофей. Всем показывать-рассказывать да хвастаться не будешь, не то время. Вывод: не проще ли и не безопас­нее ли положить этот пятак под венец строящегося дома?
Куда девать монету? 
— Продавать? Э, нет! В рамку этот пятак, в рамку, детям и внукам на память. Пусть смотрят, историю учат, как семейную, так и отечественную!
А недавно у Андрея случился инсульт. Поначалу чуть ли не паника, не отчаяние: как так — молодой мужик, а тут без движения чуть не месяц пролежал. Повторяю, об этом мы рассуждаем, уже сидя за широченным столом в его горнице, которую обогревает новая, построенная Андреем печь. Знаете, чем он победил болезнь? Во-первых, говорит, заботой мамы, супруги, сестры и друзей, которые ни на минуту его одного не оставляли, детей и дом под надзором держали. Во-вторых, какой-то здоровой злостью, что ли: чай, мир — не курорт, не для постоянного отдыха жить сюда явился, так не пора ли поправиться? В-третьих, спокойной уверенностью в том, что Бог не оставит, и постоянным трудом. Начал с маленьких упражнений, потом плавно перешёл к простой работе по дому, а сейчас почти вернулся к прежним способностям. 
— Вот только избыточно наде­яться на собственные силы не стоит: с умом, с осторожностью надо к здоровью относиться, — смеётся. 
И, в-четвёртых, неотступной молитвой и усердием к службе. Благо, Прилуцкий монастырь неподалёку, метров 300. 
— Смешное расстояние, но на первых порах после того, как инсульт разобрал, мы с сыном до него чуть не полчаса добирались. Обидно. Но ничего: сейчас полегче, — говорит Андрей. 
Кому смешно, кому и стыдно: свались на меня такое испытание, я вовсе не уверен, что выдержал бы его так же стойко. 
Такие вот дела случаются на наших просторах. И люди тут живут здоровые, несмотря на то, что курорты не ахти. Душой так точно здоровые. 
Пётр Давыдов.
https://vk.com/citylifeout