Несколько семей из Москвы и Твери три года назад решили опровергнуть миф о невыносимости крестьянского труда и переехали в деревню.
«Жувачки не было, а счастье — было»
— …Коммунаров-то наших? А чиво их искать, тут все их знают, айда!
С этим небольшим мужичком мы вышли из автобуса у поворота на тверскую деревню Кушалино. Несмотря на раннее утро, мой спутник, судя по запаху, уже успел где-то поднять себе настроение и напоминал дядю Митю из фильма «Любовь и голуби». Только одет посовременней — в китайский спортивный костюм да такого же происхождения курточку.
— Жувачки нету? А то моя ведь дома учует...
Я протягиваю ему пластинку.
— Вот ведь — тогда жувачки не было, а колхоз был, — пускается он в размышления, вдумчиво зажевывая запах. — А всё почему?
— Почему? — удивляюсь.
— Прислали после войны людей умных с города, и началась такая жатва, всю область уделывали! Сигаретка есть?
Я делюсь.
— Задолжали городские деревне русской, — продолжает он философствовать. — У нас же это второй раз было, когда городские жизнь нам устраивали. А первый...
И «дядя Митя» снова удивляет, рассказывая о свалившихся на головы жителей окрестных деревень радостях, когда после смерти Ивана Грозного в эту глушь был сослан великий князь всея Руси Симеон Бекбулатович. Тот самый, что почти год царский трон сторожил, в то время как Иван Васильевич внутренние государственные дела поправлял.
— В книжках читал — подъём тогда здесь был... Вот те нате, — удивляется и кивает на вереницу новеньких столбов. — Уже и электричество ведут? К ним провода, к городским, боле там не к кому.
Мы прощаемся.
— Ха! Эти третьи городские, что ли, будут в истории? — на прощание смеётся он.
Заходите к нам на иванчай
Песчаная дорога упирается в высокий забор, за которым стоит основательный рубленый дом. Окрест — прочая деревенская пастораль: вместе в одном загоне копошатся козы и свиньи, на задворках — огромная гора брёвен, полуразобранный трактор «Беларусь». И ни души.
— Здравствуйте! — ору. — Можно к вам?
Из дома выбегает молодой, слегка обросший человек. Знакомимся. Бывший москвич Сергей Шепелев, разочаровавшийся в мегаполисе и обосновавшийся здесь. Ему всего 28.
— Заходи, скоро все приедут, — ведёт он меня в дом. — И Миша, который всё это придумал, тоже.
В доме всё деревянное, натуральное. За исключением газовой плиты и стеклопакетов. Из ноутбука на подоконнике льются ритмы зарубежной эстрады. Однако, Wi-Fi.
— Так что не пишите, что мы — отшельники, — улыбается Сергей, хозяйничая у плиты. — Все блага цивилизации у нас есть.
Ведёт меня в подсобку, где стоят и стиралка, и суперсовременная система отопления... А прямо за домом — ветряной электрогенератор и солнечные панели. Какая-то выставка нанотехнологий! Вот где корпоратив конторе Чубайса проводить! На плите тем временем пыхтит чайник.
— Это иван-чай, — наливает мне кружку Серёга и с гордостью сообщает, что ещё недавно они, городские, и не знали, как эта трава выглядит. А в этом году насобирали, ферментировали и продали больше тонны этого товара. При минимуме вложений!
— О, вот и Миша с ребятами подъехал! С ярмарки они московской, мёд продавали.
«Надоело решать чужие проблемы»
У 28-летнего Михаила Бажана, который в 2012 году и затеял этот проект, — упрямый взгляд настоящего деревенского мужика. В нём ну никак не опознать недавнего тверского офисного юриста.
— Моя мама очень хотела, чтобы я был юристом, — берёт он свою кружку иван-чая. — Вот я и отучился, принёс ей диплом, чтобы она порадовалась, и даже поработал по специальности. Пока не понял, что всю жизнь буду решать чужие проблемы. Была двухкомнатная квартира в городе, серый район, в подъезде наркоманы вечно торчат, в подвале вода стоит. Аж тоска взяла.
И тогда Михаил снял офисный пиджак, продал квартиру и, скинувшись вместе с такими же «городскими невольниками», приобрёл первые 15 гектаров в 40 километрах от Твери. Так и появился проект «Переселение в поселение». Сегодня уже около 20 семей приобрели землю по соседству, и весной здесь ожидается массовая стройка.
«Оказывается, я могу доить козу»
— Это что же, колхоз, получается? — спрашиваю.
— Выходит, что так, — соглашается Миша. — Но без идеологии. Коллективное хозяйствование очень эффективно на самом деле.
— А график работы какой?
Мой вопрос тонет в общем смехе колхозников:
— Нет у нас такого, — говорит «председатель». — Поработали — отдохнули, каждый делает только то, что ему нравится: кто-то козами хочет заниматься, кто-то открыл в себе таланты плотника. Другие вон сад разбили, пчеловодство пробуют. Людям вбили в головы, что сельское хозяйство — это сложно и грязно. А ведь новые технологии позволяют всё организовать правильно и практически в любом месте — живи и радуйся. Как мы. Излишки продаём. Кстати, вот.
Мне пододвигают плошку с местным медком. Едва поставив пасеки, коммунары уже успели заткнуть за пояс бывалых пчеловодов — их мёд три года подряд на областных ярмарках признаётся лучшим.
— Кто бы мог подумать, что я столько всего умею! — восторгается Сергей Шепелев. — Коз доить теперь могу, заборы ставить могу! А вот тут мой дом по весне ставить будем! А скоро нам наконец-то электричество проведут! Столбы видел?
— Видел. А в Москве ты кем был?
— Программистом. Работа прибыльная. Но однажды понял, что только здоровье оставляю, а прибыль трачу на обновление гаджетов и гашение кредитов.
Соседи потихоньку трезвеют
На коммунарском вездеходике-«буханке» едем осматривать владенья. Тут и там новенькие бетонные сваи, на которых скоро появятся дома. При этом Миша, не скрывая горечи, говорит о колхозе, на чьих бывших полях они сейчас обитают. Не соврал «дядя Митя», богатый был колхоз: всюду брошенные скелеты ферм, складов, ангаров. А своим молодым задором коммунары заразили и обитателей соседних деревень.
— Здесь много людей, которые от безысходности свои знания и опыт пропивали, — говорит Михаил. — А теперь видят, что мы пытаемся что-то сделать, приходить стали. Один дядька вызвался трактор починить. Ему в радость было! Оказалось, хорошим механизатором был. И денег не взял — столько лет его золотые руки простаивали. Другой срубы научил нас делать, сейчас тоже с алкоголем завязал.
В деревне не важно, какой курс доллара
Мы возвращаемся на ферму. Козы и поросята, почуяв хозяев, бегут к Мише навстречу, виляя хвостами. В доме (он же ещё и условная колхозная контора) супруга Михаила, Валерия, вместе с подругой Полиной подбивают годовые показатели. Помимо тонны иван-чая (150 рублей за 100-граммовый пакет, между прочим) на счету — 3 тонны проданного мёда, а также мыло, шампуни, варенья — всё это они делают сами.
Проблему сбыта коммунары решают в духе времени. Потребитель давно переехал в Интернет, а потому ищут его там же. Дело спорится — только при мне девушки оформили 6 интернет-заказов.
Я делюсь с ними столичными новостями, от которых у каждого горожанина лица становятся печальными, — про кризис, курс доллара. А коммунары улыбаются: да какая разница, какой курс? Вот воткнул по весне картофелину в землю и точно знаешь, что по осени снимешь дивиденды. Поухаживал за пчёлами — вот тебе и мёд. Этого не понять биржевым и валютным спекулянтам, валокордин им в помощь…
Постскриптум
Темнеет. На дворе пятница. Я смотрю соцсети, а там всё то же — офисный люд поздравляет друг друга с «тяпницей» («дожили!»). Намечают питейные заведения, в угаре которых намерены похоронить ненавистную рабочую неделю. А в коммуне — тихий дом без телевизора, снаружи — натуральная белая зима. Тоска?..
— Тоска — это жить от пятницы до пятницы, — словно слышат мои мысли ребята и огорошивают: — Тут же, в деревне, между прочим, Дом культуры ещё жив, ходим туда — песни с бабушками поём. Зал тренажёрный там же нашли. Кто-то сохранил это всё, несмотря на всё! На «уазиках» по бездорожью гоняем, захотим — шашлыки пожарим, а вот там летом проекционный экран ставим и фильмы крутим. А грибов-ягод здесь сколько! Кстати…
Коммунары тут же лезут в Интернет и уже с горящими глазами обсуждают проекты грибосушилок. И впрямь счастливые люди.
Личный взгляд
Много лет назад меня учили ездить на лошади по оригинальной методике. Начальник конюшни, казак Ким Дмитриевич, коротко обрисовал суть: умение ездить на лошади есть у каждого в генах, нужно просто вспомнить. Он умел говорить убедительно и с людьми, и с лошадьми. Я внял старому вояке, сел на лошадь и поехал. Замучил лошадку, всё не мог пережить радость от своего открытия.
Мы живём в придуманном мире, который жёстко регламентирован законами бизнеса: сбыт должен расти каждый год по экспоненте. Из этой маркетинговой петли можно вырваться при желании. Все задатки и умения предков прописаны или в генокоде, или на подкорке. Это хорошо видно по садоводам-шестисоточникам, коих миллионы в мегаполисах. Природу и предков обмануть невозможно. Правда, государство не очень любит таких «ушельцев», поэтому картошка, привезённая домой на электричке или машине, становится золотой. А в Штатах вообще могут посадить за несанкционированный огородик... Так что проблема эта не только Руси-матушки.
Но жизнь наша устроена так, что беглецы из цивилизации уже превратились в тренд, а значит, рано или поздно общественный договор неминуемо изменится. По срокам — где-то перед началом глобальной экологической катастрофы. Дети наши застанут. И тогда, как было написано в одной древней книге, «последние будут первыми».
www.kp.ru | 
