О традиционном русском народном танце и о культуре движения в частности пишут сейчас довольно часто. Но мне хотелось бы поделиться личным опытом, проанализировав 15 лет работы в этом направлении, основываясь на экспедиционных материалах.
15 лет назад, как и все студенты нашего хореографического отделения Ленинградского ( в прошлом) института культуры, я пыталась постичь искусство танца… И всё было как будто ясно и понятно, ни попади я в свою первую фольклорную экспедицию на Псковскую землю в заброшенные хутора, в далёкие деревушки к древним бабушкам и дедушкам, хранителям «живой» старины. И вот тут-то всё в моей душе перевернулось.
Я попала совсем в иной мир, где всё по-другому. Где поют и говорят, мыслят и живут иначе, чем в городе. Тогда, я помню, совсем запуталась. Мне было непонятно, почему, отдав всю свою жизнь танцу и учась этому с утра до вечера, я не могу встать с бабушками в круг и сплясать так же, как они. Хотя все движения очень просты (и, по мнению моих коллег, даже примитивны). И тогда я поняла, что это вообще нельзя назвать движениями, т. е. их нельзя вычленить из главного. А главное — это состояние, в котором человек находится, когда поёт и танцует. Но это был лишь один ответ на мои многочисленные вопросы. И начались поездки. Началась учёба у замечательных учителей, носителей наших традиций, в Вологодской, Ленинградской, Псковской, Алтайской, Пензенской, Белгородской, Курской, Архангельской «губерниях».
Анализируя экспедиционный опыт, я прихожу к выводу, что есть основные принципы в русском народном танце, которые в корне отличаются от академических принципов обучения танцу в наших хореографических учебных заведениях.
В чём эти отличия?
Начнём с того, что каждый учитель этого направления должен понимать, что фольклор — это не искусство, а культура. И нужно жить этим, а не просто «рядиться» в костюмы ради выступлений. Я вовсе не против концертов. Но я за то, чтобы сначала войти в традицию, а потом её «пропагандировать», а не наоборот. Итак…
Первоначально танец, как вершина психического и физического состояния, в любой древней культуре был обращён к Богу, к природе, и нёс ритуальный смысл. Человек (или группа людей) был как центральное звено в неразрывной цепи между небом и землёй. Подтверждение этому я нахожу и в наши дни, наблюдая, к примеру, как водятся курские «карагоды», поморские «столбы» или псковский «кружок». Когда начинает звучать музыка, либо песня, либо просто ритм, человек через этот ритм попадает в особое состояние, где он ощущает связь и с небом, и с «корнями», и вообще со всем окружающим (через свою душу).
Если я говорю о «корнях», то имею в виду ту силу, которая исходит от Земли нашей. И если я говорю о «небе», то имею в виду Русь святую, которая находится над землёю Русской и сохраняет в себе всё благое, что накоплено нашими предками за многие тысячелетия (для многих это мистика, а для меня это реальные ощущения).
И особенно в древних песнях, плясках происходит такая связь. Она ощущается как некая очищающая сила. Например, на Вологодчине рассказывают плясуны: «Пляшешь, и волосы дыбом встают, а ты как летишь». Можно называть это по-разному. Но речь идёт о вполне реальных ощущениях, очень тесно связанных с силой русского духа.
Правда, такой связи не происходит, если человек закомплексован, так как «каналы», по которым течёт эта жизненная сила, у него перекрыты. И человек ничего подобного не испытывает. Как это ни странно, чаще всего это состояние не получается у тех, кто получил всевозможные высшие специальные образования. Они у каждого свои. Кто-то всё воспринимает через ум, а кто-то через тело. Некоторые во всём видят энергетику, а здесь и до магии недалеко: ведь если энергетика неодухотворена, то она будет разрушающей… А причина в том, что и восприятие, и самовыражение должны происходить именно через душу — это есть центр человека. И тогда всё становится гармоничным.
Часто встречаются люди, которые просят объяснить такое восприятие — «через душу». И, к сожалению, многие даже не понимают, о чём идёт речь. Они ни разу не ощущали тепла своей души. Душа закрыта. А это уже яркий показатель того, насколько мы со своим техническим прогрессом далеко ушли от природы и от наших предков. Ведь когда мы танцуем наши пляски или поём русские песни, через нас порою начинает протекать необыкновенная сила. И вот тут сразу видно, кто творит, а кто разрушает.
Особенно ярко это проявляется на древних формах, например «ломание» или пляски «под драку». Я видела ломание в Псковской области. Когда деды были уже в самом разгаре, то было очевидно, как от одного из них исходит свет и сила, а от другого — сильная агрессия. Даже стоять рядом с ним было просто страшно. Чувствуя это, бабушки запели частушки игроку, чтобы тот поскорее заканчивал, говоря при этом: «Хватит! А то покалечит кого, он в Бога-то никогда не веровал». Потом уже я спрашивала: «А как это вы с Богом прожили все эти годы при советской власти?» — «Дак ведь, доченька, Бог — он везде, и природа — Бог. А вот дьявол — он внутри нас. Мы и грешим на каждом шагу… И здесь каждому свой выбор».
А теперь я попробую обобщить сказанное и сформулировать первый принцип.
1. Чтобы человек мог пропустить через себя то, что исходит от наших корней и ощутить это особое состояние, он должен быть открытым, т. е. свободным во всех смыслах, и эмоционально, и физически, и энергетически, и мысленно, и нравственно, а главное — духовно.
Вот один из примеров того, как наших детей уже с детства закомплексовывают и прививают им неестественную координацию во всевозможных танцевальных кружках, балетных студиях и многочисленных спортивных секциях. Возьмём конкретно постановку корпуса при академическом обучении: «Колени выпрямлены, ягодичные мышцы подобраны: живот втянут, плечи опущены, шея вытянута…» Одним словом, полный зажим, так как энергия уже не может свободно циркулировать по нашему телу. В результате человек по всем «каналам» и основным «энергетическим центрам» перекрыт, а значит, танцует или, лучше сказать, двигается искусственно, за счёт своих сил. И уже не сможет ощутить того, что исходит от земли, неба, солнца, воды. Хотя именно в танце можно общаться с окружающей природой (на чём, кстати, были основаны некоторые школы свободной пластической импровизации, в частности школа Айседоры Дункан у нас в Петрограде), не говоря уже о древних танцах...
Помню в своё время для меня была просто открытием курская пляска «Тимоня». Нас, правда, с подругой бабушки и не сразу пустили. Посадили смотреть… После проэкзаменовали и поставили оценки. Мне, помню, тройку с плюсом. Потом мы плясали часа два вместе с ними не уставая, без всякого напряжения и даже, наоборот, отдыхая душой. И я поняла, почему, глядя на выступления большинства наших танцоров-профессионалов, я устаю. Это оттого, что внутри исполнителей происходит постоянная работа, порой переходящая в сильное внутреннее напряжение, оттого, что тело находится всё время в зажатом, рабочем состоянии. А оно должно быть свободным. Быть свободным — это не значит быть всё время расслабленным.
И вот здесь мы подходим к другому принципу.
2. Любое движение должно происходить как импульс — расслабление. Объяснить это сложно. Лучше один раз показать. Но суть заключается в следующем. Человек находится в свободном состоянии. Импульс рождается в солнечном сплетении и мгновенно распространяется по всему телу. Далее следует расслабление и т. д. Но над всем этим можно и не задумываться, так как импульсы посылает нам мелодия либо просто ритм. И нужно настолько гармонично сливаться с ритмом, чтобы он жил внутри нас.
Кстати, этот принцип «ритма» (я не замахиваюсь на слово «закон») присутствует во всём. Вдох — выдох. День — ночь. И во всём этом прослеживается толчок и отдых. Правда, это уже тонкости для специалистов, но, как ни странно, такой сложной техникой владеют деревенские жители, особенно пожилые люди. А ритмичность такая, что нам и не снилось!
Не могу упомянуть такую очень важную, правда, чисто техническую деталь. Это почти везде ощущение слабой доли. Так, например, в хороводах мы ходим на сильную долю (акцентируем) на «раз», а в деревне чаще всего — на «два», т. е. на слабую. Оттого они плывут и связывают мелодию, а мы маршируем и разрубаем. То же самое в плясках.
Всё это говорит о том, что если мы живём, не отрываясь от природы, в соответствии с её законами, то и в африканских плясках, и в курской «Тимоне» принципы будут одни и те же.
Теперь об импровизации.
3. При всём желании я не смогла вспомнить ни одного исполнителя в деревне, который бы не импровизировал. И наоборот. Среди хореографов-профессионалов это редкость. А ведь именно через импровизацию раскрывается индивидуальность человека, его душа. Здесь самое время вспомнить наши псевдофольклорные праздники «плясуна», где через сцену проходят сотни танцоров и все — на одно лицо. На мой взгляд, это результат академического обучения, когда исполнитель воспринимает и воспроизводит движение чисто внешне, через зрение и мышление, но не пропуская это через своё «нутро». Хотя часто ему нравится такое исполнение, и оно кажется ему достаточно эмоциональным. Эмоции эти, однако, очень однотипны. Под лирическую мелодию — у всех одинаковая грусть, под пляску — одинаковая радость. И уже трудно отойти от этих штампов, углубиться внутрь себя, получить удовольствие от простого движения, «попасть в маятник»... Я, по молодости, тоже танцевала в подобных ансамблях, но уже после первых своих поездок по деревням сцена мне стала не столь интересна.
4. После многочисленных расспросов про старину очень захотелось прожить весь год так, как проживали его раньше: со всеми постами, церковными и народными праздниками. А прожив это, приходишь к выводу, что всему своё время. И это уже другой принцип — своевременности. К примеру, в Поморье прошу бабушку спеть песню «Расцвели да повяли цветочки», а она мне: «Вот осенью приедешь, тогда и спою про повядшие цветочки». Или на Псковщине: «Бабушка, спойте, пожалуйста, масленку!» — «А ты, милая, в масленицу приезжай». И начинаешь понимать, что для них это не игра, а жизнь...
5. Как это ни удивительно, а для некоторых, может быть, даже парадоксально, радость и удовольствие у народных исполнителей в танце или песне — это не эмоциональная взвинченность и не «психическая атака», как это сейчас нередко случается с фольклорными ансамблями, а внутренний свет и душевное спокойствие, даже когда это очень громкое исполнение. А чтобы этому научиться, нужно живое общение. И это уже новый принцип — живой передачи от исполнителя к исполнителю. По нотам или описаниям танцев эта «живая сила» не передаётся. Хотя человек, который знает традицию, вполне может оживить песню по нотам или танец по записи. Правда, в наше время появилась видеотехника, создаются видеоархивы.
Это, конечно, хорошо, но тем не менее любая техника убивает «жизнь», теряется то самое ценное, что есть у человека, — огонь души (Божья искра)...
Шестой принцип я бы назвала принципом органичности и целостности восприятия.
Невозможно заниматься только танцами и не петь или, по крайней мере, не испытывать интереса к песне. Невозможно петь только частушки и не слушать былин, баллад, духовных песен. Не должно быть вычленения чего-то одного из общего. И как яркий пример тому — талантливые исполнители, которые очень часто сочетают в себе способности певца, плясуна, игрока, сказочника и даже ремесленника. Мне посчастливилось встречаться с такими людьми. От них я слышала новые песни и сказки, созданные в русле традиции. Казалось бы, в наше время, когда всё русское умирает и на смену приходит западный образ жизни, вдруг происходит чудо. Оказывается, фольклор не только жив, но и продолжает развиваться.
Здесь, однако, возникает проблема обработки. Возникла она, возможно, ещё в прошлом веке. Если за обработку берётся какой-либо композитор или балетмейстер, воспитанный в самом лучшем академическом стиле и не знающий традиции, то он прежде всего губит мелодию. Я бы сказала так, что фольклор — это музыка земли. И через эту музыку от земли исходят токи, которые тревожат наши души, и мы не можем оставаться равнодушными, слушая её. Но стоит изменить одну или две ноты не в соответствии с традицией (скажем, для красоты) — и сердце наше молчит. Мелодия умирает. Например, под «Камаринскую», обработанную по всем классическим канонам, мне никогда плясать не хотелось.
7. Следующий (седьмой) принцип вытекает из предыдущего: человек должен вырасти на традиции.
Творчество, не связанное с традиционной культурой, зависит от личности. Уходит с арены талантливая личность и вместе с ней как бы угасает этот жанр. Такое творчество может передаваться только от таланта к таланту. А вот фольклор, в отличие от академических законов, обладает живой передачей. Он может передаваться от всех всем, из поколения в поколение. Он в наших генах. И если мы хотим хотя бы приблизиться к нашим традициям, мы должны «насмотреться и наслушаться», были бы желание и упорство, а навыки и уверенность придут обязательно. Кому-то нужно много времени, кому-то — мало, а в ком-то — всё уже готово. Лишь бы человек не стоял на месте, постоянно развивался.
Некоторые скептики в своё время говорили мне: «Ваш фольклор уже умирает, а то, что умерло, уже не возродишь». Так вот дети наши доказывают обратное. Только очень важно, чтобы не был потерян самый ранний возраст, чтобы ребёнок с младенчества и до 10 лет приобщался к родным истокам, иначе будет поздно, так как теряется потребность в естественном самовыражении в песнях, плясках и даже играх. Теряется потребность в общении друг с другом. Вот почему именно в детском возрасте необходимо погружение в глубину народных традиций. Это формирует силу духа человека. И какую бы профессию ни выбрали наши ребята, в них уже сейчас видно личностное, не «технарское», а творческое восприятие жизни. И я уверена, что, каким бы делом они ни занимались, подходить к этому делу они будут творчески.
Галина Емельянова,
ведущий этнохореограф России, окончила балетное отделение Университета культуры и искусств. Руководит фольклорно-этнографическим ансамблем «Китеж» (С.-Петербург). Коллектив состоит из энтузиастов своего дела, много и часто бывает в экспедициях. География их исследований охватывает всю страну. Главное достоинство «Китежа» — всё, что ими собрано, они воплощают и несут людям.
www.screen.ru. |
