...У гипербореев существовала некая жажда, способная подчинить устремления и мысли абсолютного большинства, а именно: желание овладеть искусством ясного чувствования Бога. Так можно приблизительно обозначить на человеческом языке стремление, врождённое этой расе. На языке же собственном её этому стремлению соответствует специальное точное слово: Тиу.
Государственное устройство
Жизнь и государственный строй гипербореев были настолько стабильны, что люди воспринимали эту расу как бессмертных богов, решивших основать на Земле свой город. Предание говорит об империи гипербореев. Но это не совсем точно. «Империя» — лишь наименее не подходящий термин из всех, какие можно применить к описанию их государственного устройства. Приёмы общественного строительства этой расы принципиально отличались от таковых у людей.
Да, у гипербореев была совершенно незыблемая иерархия. Но это была лишь одна «сторона медали», единственная, какую современный человек сумел бы заметить. Другая же состояла в том, что в Гиперборее один и тот же гражданин мог быть известен под одним именем как великий князь, а под иным — как слуга раба. Сословные привилегии у гипербореев различались до чрезвычайности. Однако же достоинство личности, как это видно хотя бы уже из только что сказанного выше, в принципе не могло быть как-либо связано с общественно-иерархическим статусом. Технология же и магическое искусство, сверхразвитые в Полярном царстве, исключали необходимость однообразного и тяжёлого труда для представителей любых сословий.
Люди Оси едва ли смогли бы понять такие человеческие устремления, как жажда славы или же власти. По-видимому, они достаточно наигрались в эти игрушки в Мире, откуда пришли на Землю, да там их и бросили. Однако и у гипербореев существовала некая жажда, способная подчинить устремления и мысли абсолютного большинства, а именно: желание овладеть искусством ясного чувствования Бога. Так можно приблизительно обозначить на человеческом языке стремление, врождённое этой расе. На языке же собственном её этому стремлению соответствует специальное точное слово: Тиу. Оно записывалось одним-единственным руническим знаком, напоминающим вертикальную стрелу. Возможно, что санскритское слово «турийя», которое означает состояние сознания, наивысшее из возможных, являет собой отголосок этого слова арктов.
Статус и передача имени
Жажда обрести Тиу была источником энергии для большинства видов деятельности гипербореев. Такой исток имела их приверженность странничеству. Она же заставляла и принимать на себя ту или иную должность, какой-либо статус в обществе. Аркт ограничивал себя обязательствами или обеспечивал себе привилегии лишь в том случае, если верил, что сообщает своей душе таким образом некий материал, с помощью которого она сможет построить «лестницу к Тиу». И если для «ступеней лестницы» начинал требоваться материал иной, гиперборей расставался с имеющимся у него социальным статусом и обретал новый.
Это не создавало хаоса в жизни государства и общества. Как и в человеческих государствах, имя и титул были связаны неразрывно. Они наследовались, и вместе с ними наследовалось и большинство должностей, обеспечивая неукоснительную преемственность. Но у гипербореев существовал особенный мистический ритуал: передача имени. Передающий и принимающий имя должны были перейти навстречу друг другу глубокий ледяной поток. Один и тот же гиперборей мог одновременно иметь и два, и три имени.
Душа и статус благодаря этому не связывались жёстким образом. Передаваемое имя служило и разделяющим, и связывающим звеном. У гиперборея-мистика, желающего обрести Тиу, не было даже особой необходимости уходить от мира, как это делают подвижники из людей. Должности Полярного Царства как бы исполняли сами себя, а души его граждан жили в основном внутренней своей жизнью. При определённых условиях гиперборей мог даже и не передать, а просто освободить имя. Тогда он переходил поток в одиночестве. И это тоже не вызывало хаоса в государстве. «Громкие» имена Полярного Царства недолго оставались свободными, а высокоразвитые магия и технология делали возможным варьирование в широких пределах числа второстепенных имён, задействованных в социальную ткань.
Культура тайны
Рассказ о государственном укладе такого рода, который описан выше, сегодня воспринимается как утопия. Сколь многие готовы воскликнуть: «Этого не могло быть!» — и привести соображения экономического, политического и, главное, психологического характера! Попробовали бы сейчас основать общественно-государственную структуру на сходных принципах — и она бы немедленно развалилась. Интриги, зависть, подсиживание…
Но современный человек здесь едва ли способен выступать в роли квалифицированного судьи. Было нечто, принципиально отличающее Гиперборею от всякой из человеческих культур. Суть этого отличия можно обозначить двумя словами: культура Тайны. Она была атмосферой, делающей возможным живое дыхание чудес Полярного континента, и без неё их действительно не могло бы быть.
Краеугольный камень гиперборейской цивилизации представляла следующая максима: дела двоих не могут касаться третьего. Она воспринималась как нечто само собой разумеющееся, как аксиома.
Сегодня нам представляется естественным знать о своих знакомых всё или почти всё. Но представителю гиперборейской культуры интересоваться какой-либо информацией о человеке, не имеющей касательства непосредственно к его отношениям с ним, и в голову не пришло бы! Сведения подобного рода виделись гипербореям чем-то вроде инфекции, распространяющейся за счёт отвлечения у души сил, необходимых, чтобы обрести Тиу.
Как отвечаем сегодня мы на вопрос, что представляет собой N.N.? Отец таких-то детей, муж такой-то женщины, начальник над такими-то подчинёнными… Однако носитель культуры Тайны мог бы ответить на подобный вопрос лишь одно: это человек, с которым у меня такие-то и такие-то отношения.
Для представителя современной цивилизации Земли жизнь в условиях такой тотальной неинформированности была бы просто немыслима. Мы не доверяем людям, имеющим какие-то тайны. Мы предпочитаем руководствоваться соображениями вроде «честному человеку нечего скрывать» и другими сходного плана. Мы требуем от своих ближних максимальной информационной прозрачности, даже не замечая этого, по привычке. Культура Тайны есть что-то нам совершенно чуждое.
Тем не менее нас может иногда раздражать, что в нынешнем обществе рассказать что-либо одному — это почти всегда то же самое, что и рассказать всем. И наиболее тонкие, наиболее глубокие движения души мы всё-таки хотели бы хранить в тайне.
Ведь именно сокровенное — пусть и не ото всех и до времени — представляет собой настоящую жизнь души. «И Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:5). Истинный Свет являет себя во тьме, нимало не страдая от этого в своём качестве.
Такая мысль обнаруживается в текстах любой серьёзной Традиции. Чего это отголосок? Практика монахов-молчальников помимо более глубоких аспектов являет собою также и попытку смоделировать эту светоносную «тьму», противодействовать постоянно длящейся «освещённости», диктуемой атмосферой цивилизаций более поздних, нежели гиперборейская.
Cвершение справедливости
Культура Тайны обеспечивала стабильность государства гипербореев. Любые отношения между личностями были тайной для общества, и тайна эта была священна. В таких условиях в принципе не могли сложиться какие бы то ни было кланы, ни сословные, ни семейные. Известный бич государств — внутриполитические проблемы, или, говоря проще, межклановые «разборки» — в Гиперборее был никогда не ведом.
Поэтому неведома была Полярному Царству и оборотная сторона этой же медали — тоталитаризм. В условиях, когда не существовало ни политических партий, ни даже просто интригующих группировок, у государства вообще не имелось предлогов для организации любого рода «спецслужб».
Полярное Царство и не стремилось к этому. В нём не существовало проблемы «личность и государство», «личность и общество». Межличностные же проблемы — «учитель и ученик», «слуга и господин», «мужчина и женщина» — разрешались, если они возникали, освобождением имени.
Пожалуй, культура Тайны из всех возможных общественных и государственных проблем не устраняла условия только для одного их вида, а именно для проблем уголовных. Более того, «прятать концы в воду» преступникам в обстановке тотальной неинформированности было намного легче.
Тем более что в государстве Оси не существовало ни тюрем, ни судейского разбирательства. Был только институт Воинов Закона. Причём воспринимались эти два слова скорее как титул, нежели должность в современном понимании слова. Носители сего сословного звания пользовались немалым почётом в Полярном Царстве. Ещё бы! Воин Закона выявлял преступника силой своего разума и магического искусства. И всё, что мог он предпринять далее, — это вызвать обличаемого на поединок. Принудить вызов такой принять — это было единственное принуждение, практиковавшееся в Гиперборее. Судебный бой происходил при строго определённых условиях. Сейчас бы их назвали магическими. Считалось, что победить в этом единоборстве насмерть не может тот, кто не прав. Ни преступник, если обличение справедливо, ни Воин, если бы он ошибся или же вздумал возвести ложное обвинение.
Именно с тех времён сохранился и долго существовал в истории канон «поля», или «суда Божьего». В его основе лежит судебный поединок: виновность или её отсутствие доказывается поражением или победой в условиях, которые исключают применение нечестных приёмов. Название такого поединка — «поле», которое было принято на Руси и в некоторых других землях Севера, восходит, вероятно, к имени стольного града арктов.
Главы из книги «Планетарный миф» Лады Виольевой и Дмитрия Логинова. | 
