В древнерусских заговорах и в «Голубиной книге» есть такое уникальное понятие, как «пуп морской». Этот образ непосредственно связан с Алатырь-камнем: «В Окиян-море пуп морской, на том морском пупу — белый камень Олатырь…». Кроме того, в заговорах Алатырь-камень лежит на острове: «Пойду я, раб божий, ко святу Окияну-морю, есть свят остров, там на святе острову лежит белый камень Латер…». Это делает Окиян-море «всем морям мати». Тексты заговоров помогают домыслить картину: Алатырь-камень находится в Море-Окияне на морском пупу или на святе острове, из чего уже несложно сделать вывод: морской пуп тождествен святу острову.
Центральный концепт — остров
Мировая ось в древнерусской модели мира была связана не с сушей, а с водной средой, вернее, с симбиозом водной среды и суши — с островом, который в силу этого получил особое название как пуп морской, в отличие от пупа земного, известного во всех культурах. Остров как «пуп морской» мог восприниматься как символ земли, отделяющейся от воды, то есть уже выходящей из безпорядочного смешения хаоса, но ещё находящейся в симбиотическом союзе с водной стихией, которая в большинстве мифологий связана с первоначальным хаосом.
Образ острова как место вечного пребывания предков и поклонения им полнее сохранился на Русском Севере: у поморов, а также в культуре некоторых финно-угорских и других народов Севера, то есть у представителей различных этноязыковых общностей, территории которых формировались на пространстве современных Мурманской, Архангельской областей и в Карелии.
В русской поморской культуре мы видим цельный концепт острова как священного пространства: это и островные погосты, и церковно-монастырская традиция (то есть остров как «мир усопших»), и место общения с Богом. Следовательно, древнерусская поморская культура выступала на Русском Севере донором представлений об острове как сакрализованном пространстве для других народов Севера.
Островопоклонство осталось представленным только в древнерусской традиции. И вот этот-то феномен исследователи уже не одно столетие затрудняются объяснить, поскольку не могут определить, откуда этот феномен явился в древнерусскую традицию.
Выражение Море-Окиян может быть связано с Белым морем, которое в северорусской традиции именовалось Морем-Океаном, как явствует из «Жалованной грамоты Великого Новгорода Соловецкому монастырю на Соловецкие и другие острова» (1459–1469). Интересно, что сам Ледовитый Океан поморы называли Студёным морем или Окианом — Морем Студёным.
Представляется, что остров как сакральный объект тесно связан именно с восточноевропейским Севером, причём с глубокой древности. При этом вспоминаются островные мезо- и неолитические могильники в Онежском озере и Баренцевом море — открытые археологами некрополи на Большом Оленьем острове в Кольском заливе Баренцева моря (II тыс. до н. э.) и на Южном Оленьем острове Онежского озера (вторая половина VI тыс. до н. э.).
Существует традиция русских поморов относить острова к особо сакрализованному пространству. Она хорошо передаёт особенности мифопоэтического сознания первобытных времён, которое выступает, в частности, в образах сакральной географии.
Поскольку древним русам пока не вернули их законного места на этнической карте Восточной Европы в древности, поиски истоков острова в поморской традиции продолжаются. Причём в последние годы поиски осложнились тем, что оказались утерянными не только истоки острова, но и истоки самой культуры русских поморов. Отняв у русской истории её древнейший период, синхронный арийскому периоду, западноевропейские утопии продолжают развивать феномен вымышленных историй: русские поморы объявляются неким ни одному источнику не известным финно-угорским этносом, но «исторически» близким норвежцам. Вот такие финно-угорские германцы! Как видим, свято место пусто не бывает: без восстановления древнерусской истории во всей её полноте деструктивные исторические мифы начинают множиться.
Остров как особо сакрализованное пространство с Алатырь-камнем в центре — феномен, в котором «выразилась» именно древнерусская «этническая идея». И для понимания этого феномена следует отдельно взглянуть на составляющие его элементы — конкретно на Алатырь-камень.
Алатырь-камень
Если рассматривать культ Алатырь-камня как проявление культа камнепоклонства вообще, то камнепоклонство не являлось чем-то уникальным для древнерусской традиции. Поклонение камням, особенно упавшим с неба (метеоритам), — известный феномен. Однако особенность Алатырь-камня в том, что это не просто священный камень, а воплощение идеи мировой оси. Алатырь-камень, также олицетворяя идею центра мира, носит, как уже упоминалось, особое название — пупа морского. И вот здесь лучи наших поисков сошлись, наконец, в одной точке. Именно понятие «пупа морского» вместо «пупа земного» в качестве центра мироздания и, соответственно, острова в качестве феномена пространства для сакрального центра — модели Вселенной в миниатюре и места первотворения своего мира, своего рода — делает концепт «остров-Алатырь-камень» уникальным маркером древнерусской традиции от самых её истоков, выделяющим её среди традиций других народов.
Идея сакрального центра эволюционировала, что могло выражаться в переносе сакрального центра в силу подвижности социумов, а также в смене уровня значимости сакрализованного объекта, через который проходила мировая ось. То есть сакральный центр рода мог выдвинуться и стать центром страны. Но традиция сохраняла память обо всех наиболее важных воплощениях сакральных центров и связанных с ними сакрализованных образов. Эти образы ложились в основу мифологических рассказов, переходящих из поколения в поколение.
Загадочные параллели
А теперь немного о глубине народной памяти и о сохранности наиболее важных сакрализованных образов. Есть на Севере остров, отмеченный связью с установленным на нём камнем явно особого значения. Остров этот или, скорее, островок расположен неподалёку от устья реки Ворьемы. Он связан с именем средневекового правителя в Кореле — Валитом/Варентом. Этот правитель остался в преданиях благодаря тому, что разбил норвежцев у поселения Варенга и на месте победы в честь этого воздвиг огромный камень и около него «оклад в 12 стен», или каменный лабиринт, названный Вавилон.
Место это получило имя Валитово городище, а камень — Валитов камень. Факт этот известен и не раз привлекался в различных научных исследованиях.
Связь между Русским Севером и южнобалтийскими варягами, безусловно, была — и имя Валета/Варента тому свидетельство.
Зная, что остров и камень в «Окиян-море» образуют пуп морской и являются космологическими объектами, соотносимыми с центром мира или мировой осью, согласно древнерусской традиции мифопоэтического периода, можно с большой долей уверенности сказать, что установка посадником Валитом/Варентом камня на острове в Варангерфьорде (Варяжском заливе) носила характер сакрального акта, которым закреплялась победа Валита над противником. Но это значит, что в его время эта традиция была ещё жива в памяти северян, а Валит считал себя её носителем и наследником, независимо от того, к какой языковой общности он принадлежал: финно-угорской или индоевропейской. Время деятельности Валита не установлено. Само предание записано в XVI в. Начало активных действий Новгорода на Севере — XI–XII вв. Возможно, тогда-то и был установлен камень.
Теперь о связи Русского Севера и южнобалтийского побережья, отразившейся в имени Валита/Варента. Известно, что древане являлись южнобалтийской этнической общностью, в VIII в. входившей в Ободритский союз, занимавший в то время территорию между реками Травной и Варной: древане занимали левобережную часть Поэльбья, то есть область, куда многочисленные источники помещали варинов/варангов. Двойной антропоним Валит/Варент связывает южнобалтийских древан из крупной этнополитической общности, отмеченной именем варангов, с севером Восточной Европы.
Наличие двойного имени у правителя — явление обычное. Однако, согласно существующему в науке мнению, Валит (в науке он, естественно, «финно-угорского происхождения», раз он владетель в Карельской земле) изначально было не именем, а титулом карельских правителей-валитов, и только где-то с XIV в. отмечается трансформация титула в имя. Если это мнение справедливо, тогда возникает вопрос относительно имени Варент: как в именослов правителей Карельской земли попало имя, уводящее к этнонимам-антропонимам южнобалтийского побережья очень ранних периодов истории? Трансформация титулов в имена — вещь известная. Как, впрочем, и имён в титулы. Ответить на этот вопрос помогает предположение исследователя М. Л. Серякова о связи между именем Валит (в некоторых летописных вариантах Валет) и названием западнославянского племени велетов, упоминание которых находим уже у Птолемея: «И снова побережье Океана вдоль Вендского залива последовательно занимают вельты, выше их осии…».
В VIII веке велеты были известны как крупная этнополитическая общность (с X в. стали называться лютичи), занимавшая большую территорию между ободритскими землями и Польским Поморьем и дольше других политий на южнобалтийском побережье, вплоть до второй половины XI века, сохранявшая свою политическую независимость. М. Л. Серяков, ссылаясь на работу А. Н. Веселовского, исследовавшего текст саги о Тидреке Бернском, где действует могущественный правитель обширной страны славян Вильтин, показывает правомерность высказанных ранее предположений, что имя Вильтин как эпоним велетов имеет генетическое родство с велетнями/волотами (великанами, исполинами) в древнерусском языке и, соответственно, с фигурой царя Волота Волотовича из того же древнерусского памятника «Голубиная книга», где Волот является одним из двух главных действующих лиц сакрального диалога о происхождении мироздания.
Серяков обратил внимание на то, что в Северном и Центральном регионах России достаточно часто встречается топонимика, связанная с волотами-велетами. Две реки Велетми впадают в Оку. В летописях встречается указание на то, что «Рекою же Волотию вните в Ильмен озеро…». В Верхнем Поднепровье есть река Велетовка, правый приток Устромы, и река Волотынь (Волотыня), левый приток Рамусухи. Помимо рек это название применялось и к другим топонимам.
Таким образом, имя Валит/Варент оказывается особым звеном в цепочке, соединяющей южнобалтийское побережье через древан и велетов с Русским Севером и с глубоко архаичными преданиями древнерусской старины о велетнях/волотах, а также с «Голубиной книгой».
Стало быть, средневековый правитель Карельской земли, наделённый властными полномочиями и на Двинскую землю, выступал носителем сакральной традиции, зародившейся на его земле на тысячелетней глубине времён и дошедшей до нас в передаче древнерусского священного сказания.
Поиски истины продолжаются...
Таково одно из звеньев в цепи, соединяющее островок в Варяжском заливе на Русском Севере, наделённый чертами древнерусского священного острова, с южнобалтийским побережьем, где находился остров Рюген, где, возможно, древнерусские заговоры размещали Алатырь-камень как престол наивысшего божества. Но Руян/Рюген сохранил и черты пупа морского — древнерусского понятия о середине мира.
Мне хотелось показать, что в древнерусской традиции одной из важнейших категорий моделирования пространства был остров с Алатырь-камнем в центре, отождествлявшийся с пупом морским или центром мира, где, согласно мифопоэтическому сознанию, совершается акт творения, в силу чего данная точка в пространстве наделяется высшей ценностью — максимумом сакральности.
Таких сакральных центров могло быть несколько, поскольку они должны были отмечать и границы основной территории проживания народа, и следовать за частью народа в его миграциях. Древние русы освоили как насельники территорию Восточной Европы от её южных пределов до северных, «от моря до моря».
Вся эта тема очень мало изучена, поэтому остается только продолжить исследование…
Лидия Грот,
кандидат исторических наук.
Публикуется в сокращении.
http://pereformat.ru. | 
