Две статьи: «Кого кормит государство?» в августовском номере и эта не случайно идут друг за другом. Одна ставит вопросы и говорит, что надо делать, чтобы Россия деревней возрождалась и женщины рожали, другая на конкретном примере конкретного региона — Белгородской области показывает, как, не оглядываясь на «дядю», осознанно грамотно можно строить жизнь, чтобы люди ощущали себя в безопасности при любых политических или экономических кризисах.

Поразительно, но о том, что делается в Белгородской области, в прочей РФ практически не знают. А между тем область вот уже тринадцатый год живёт «по Сергею Глазьеву», занимаясь импортозамещением, форсированно наращивая производство продовольствия и вкладывая средства в инфраструктуру да реальный сектор. По сути дела перед нами — феномен не менее удивительный, чем Белоруссия. Остров здравого смысла, свободный от либерально-монетаристской бредятины.

Зачем Белогорье идёт к максимальной автаркии? Да потому, что губернатор области Евгений Савченко уверен: РФ предстоит пройти через сильную девальвацию рубля. В этих условиях регион получает не только «подушки безопас­ности», но и шанс на рывок в развитии.

Но можно ли сказать то же самое об остальной России?

КЛАСТЕР ЗДРАВОГО УМА

На «круглом столе» по проблемам продовольственной безопасности, где ваш покорный слуга принимал участие и по линии Изборского клуба, и по линии Партии дела, белогорцы гордо представили свои успехи.

Область стала «мясным кластером» РФ. Думаю, что создатели советской Продовольственной программы 1982 года с радостью взирают на регион с небес. Здесь всё перевыполнено во много раз. Наивысшее достижение области в СССР — 200 тысяч тонн мяса всех видов в год. Теперь же регион производит 1,5 млн. тонн (16,7% производимой в стране свинины, 14,9% — птицы...). В 2012‑м область собрала 2,5 млн. тонн зерна, дала 10,9% производимого в стране белого сахара, 10,2% — постного масла, 11% — сгущённого молока. Здесь впервые в РФ на гектар пашни произведено в среднем на 104 тысячи рублей продукции, а прибыль превысила 10 тысяч в среднем на 1 га. Производство агропродукции ныне в регионе в 2,7 раза выше, чем в среднем по РФ. Белгородцы обогнали тут Краснодарский край с его богатейшими землями. Успех области выглядит ещё ярче на фоне убогих планов Минсельхоза РФ: к 2020 году едва-едва (да и то не по всему) достичь уровня агропромышленного производства советской РСФСР 1990 г.

Таким образом, голода и кризиса в Белгородской области не боятся. Помню, как в августе 1998-го, после резкого обесценения рубля (вчетверо) и на фоне низких цен на нефть мы гадали: не распадётся ли РФ? Не нарушится ли подвоз продуктов в города-миллионники? Не откажутся ли производители принимать в оплату за еду стремительно падающие рубли? Белогорье в этом смысле — остров безопасности.

В КРАЮ УМНЫХ

Я бы назвал Белогорье «кластером здравого ума». Здесь деньги вкладывают не в олимпиады-универсиады, не в убыточно-разорительные стадионы, а в дело. То есть в отличные дороги с твёрдым покрытием, в системы ЖКХ и в инженерную инфраструктуру, в создание новых кластеров — тепличного овощеводства и прудового рыбного хозяйства (аквакультура) и т. д. Белогорцы намерены вытеснять с русского рынка китайских и турецких поставщиков овощей.

Сегодня Евгений Савченко работает над решением новых задач: максимально биологизировать своё сельское хозяйство. То есть по полной программе заменить минеральные удобрения на органические — они уже наполовину замещают калийные и азотные удобрения. Отчасти Савченко (как и Мельниченко в своём Галкинском) заменяет удобрения севооборотом — чередованием культур на полях. План ясен: выходить на рынок с чистыми продуктами, фактически — с пермакультурой. На огромных комплексах типа «Агро-Белогорья» или «Приосколья» производство автоматизировано до предела, потому есть проблема высвобождаемых на селе рабочих рук. Но в Белогорье — умелые социальные инженеры, они развивают небольшие семейные фермы: их уже 4271 в регионе. А следующий рубеж — сделать область как можно более автономной, чтобы, елико возможно, менее уходило денег из региона. Отходы  полностью перерабатывать, добывать электричество и тепло из биологических отходов, использовать ветер и солнце.

Идём по птицеводческому комплексу «Приосколье». Отличная корпорация, вертикально интегрированная: от выращивания своего зерна (до 60 центнеров с гектара) — до магазинов, до прилавков.

Переезжаем в 15-гектарный автоматизированный комплекс «Теплицы Белогорья». Мать честная! Своя газопоршневая электростанция, дающая киловатт-час по 2 руб­ля, а не по четыре, как «чубайсизированная» энергетика. Углекислый газ от неё, очищенный от вредных примесей, идёт на питание помидоров и огурцов в теплицах, увеличивая урожай на 15%. С квадратного метра тут снимают три урожая в год: по сто кило огурцов и по 80 кг томатов. Пробую их на вкус: да, это не та безвкусная резина, что продаётся в Москве, хотя гидропонность чувствуется. Кожица толстовата и вкус всё-таки недотягивает до тех огромных багровых и сочных помидоров, что мы собирали на острове Кислица в дельте Дуная в СССР 1984 года. Но по сравнению с китайскими и турецкими плодами — огромный шаг вперёд.

Тут применяется светокультура. Всё настолько роботизировано, что работают всего 260 человек. Во сколько всё обошлось? В 2,5 млрд. руб­лей. Если считать на сочинские затраты, то в одном трамплине — три таких комплекса. Футбольная безсмыслица 2018 года поглотит средства, как минимум, на 600 таких комплексов. На девять тысяч гектаров (90 млн. кв. м) таких теплиц, что могли бы дать РФ, например, 9 млн. тонн огурцов отличного качества, полностью выбив импорт с нашего рынка.

Да и не нужно будет столько денег из бюджета. На всё про всё область, чтобы добиться впечатляющего агропромышленного рывка, потратила в разных формах из своей казны 22,6 млрд. рублей в 2005–2012 гг., что притянуло в несколько раз больше частных и корпоративных средств. Задумайтесь: меньше одного миллиарда долларов государственных затрат за семь лет — а такой эффект! Менее одного процента от того, что Москва вышвырнула и ещё выбросит на олимпийские и футбольные «мегапроекты». А в Белогорье будет строиться «Агробизнеспарк» — этакая аграрно-индустриальная Кремниевая долина. Со своим образованием, Центром коллективного пользования (лаборатории и инжиниринговые компании), со своими пилотно-демонстрационными производствами. Это вам не Сколково…

Пребывая в Белогорье, чувствуешь себя словно не в некоем Краю умных. Ведь то, что делает Евгений Савченко, можно увеличить до размеров всей РФ! Вот так нужно страной управлять! Но, увы, на федеральном уровне люди с психологией Савченко выбиваются: сам был тому свидетелем на протяжении последних двадцати лет. Мне белгородский губернатор с его психологией праг­матичного, крепкого хозяина-кулака напоминает чем-то Лукашенко, чем-то — Богуслаева с «Мотор Сечи», чем-то — Генри Форда и даже Ли Куан Ю. Впрочем, Евгений Савченко ездил в Сингапур — опыт перенимать. В Белогорье любят фордовский принцип полной вертикальной интеграции, чтобы включать в себя весь цикл — от поля до магазина. Вот если бы к замыканию сего цикла пристроить к региону и Центробанк, и «Газпром», и Минэкономики! Сюда стоит съездить только для того, чтобы увидеть: вот что можно сделать со страной, если не воровать и не пускать деньги по ветру «имиджевых мегапроектов».

Господи, если всего этого удалось добиться при нашей запредельной стоимости кредитов, то что было бы, если бы банковские ссуды для реального сектора в РФ были такими же дешёвыми, как в США, Китае или ЕС? Если бы кредиты стоили не 12–18%, а два–три? Если бы области не пришлось тратиться на выплату компенсаций по процентам, а вкладывать те же деньги в реальные проекты? Если бы при этом с села была снята федеральная часть налогов и сельское хозяйство пре­вращено в оффшорную сферу, выгодную для вложений?

Понятное дело, что в Белогорье мы видим итоги 2012 года, когда последствия безмозглого втаскивания России в ВТО ещё не сказались. Нынче положение осложнилось. И Белогорье получило проблемы на ровном месте, удар в спину получили свиноводы. Но регион намерен выстоять.

НОВАЯ НАЦИЯ: ЗРИМЫЕ ОЧЕРТАНИЯ

В Белогорье нет никакого либерально-монетаристского маразма. Видно, что территория — под управлением умного хозяина.

Евгений Савченко обладает последовательной философией: он строит в регионе солидарный (сплочённый) социум, создавая тут общество крепких хозяев-домовладельцев без ветру в головах. Он «растаскивает» большие города в агломерации, осуществляя принцип «дом на каждую семью».

Мытьём и катаньем, выкупом и убеждением — но Евгений Савченко сосредоточил в руках областной власти 60% пахотной земли. Он её не продаёт, а сдаёт в аренду на срок до 49 лет. Оттого заброшенных земель тут нет. Из фонда имеющихся земель власть по крайне низким ценам даёт участки в 15 соток всем жителям Белгорода, кто хочет построить себе индивидуальный дом. Платишь (если говорить о текущем моменте) 25 тысяч рублей за 15 соток и обязуешься построить свой дом за пять лет. Власть сразу подводит (за свой счёт) к этим новым районам воду и электричество. Канализацию и газ — тоже — оплачивая её на 70%. Многодетным семьям землю дают безплатно, для работников бюджетной сферы создан кооператив, покрывающий расходы. Если домовладелец ещё и свой бизнес развивает — ему положены огромные скидки. Не построил дом — верни землю назад, получив обратно свой руб­лёвый взнос.

Когда новые районы наполовину заполняются домами, власть подводит к ним шоссе. Всё дело сосредоточено в руках АО «Ипотечная корпорация», которая полностью принадлежит областной администрации. Она держит в руках все земли вокруг Белгорода. То есть любой либеральный баран-«реформатор» на месте Савченко пустил бы эту выгодную землю с аукционов, чтобы выручить за неё как можно больше ... (либеральный принцип максимизации прибыли). Тогда земли оказались бы в руках крупных спекулянтов, «денежных мешков» и преступности, каковые покрыли бы пригородные территории паршой «элитной недвижимости» и гигантскими торжищами-моллами. Получилась бы банальная Рублёвка.

А тут правители Белогорья выступают в интересах большинства граждан. Возникает прообраз нового государства — но не западного социального (плодящего бездельников-иждивенцев), а государства трудового, солидарного типа. Тебе не безплатно всё дают, но по себестоимости, ограждая от хищников-спекулянтов, что могут шкуру содрать с простого человека. Видно, что это — творчески развитая сингапурская модель. Оно и понятно: гражданин должен быть и рассудительным, и трудолюбивым, и ответственным. Всего таким образом удалось расселить 33 тысячи семей с 2004 года, а сегодня темп раздачи участков под личные дома достигает 5 тысяч в год. В резерве — ещё 30 тысяч делянок по семи направлениям-автотрассам, бегущим из столицы региона. Это — та самая «тканевая урбанизация», о которой говорит Юрий Крупнов. Это преддверие моих футурополисов.

Не мудрено, что в Белогорье едут селиться люди из соседней Украины, из Белоруссии, из северных регионов РФ. Приток русских (белорусов и малороссов-украинцев мы считаем частями русского народа) позволяет компенсировать, увы, слишком малую рождаемость местных. Никакого вала мигрантов из Средней Азии тут нет, это — не Москвабад. Так что и здесь мы видим модель, каковую можно распространить на всю РФ. А может — и на возможный Русский союз (из РФ, Белоруссии, Украины, Приднестровья). И это делается людьми, у которых и близко нет несметных миллиардов долларов от экспорта нефти и газа! А если бы они имелись?

Тут, действительно, всё решают кадры. У Савченко они — не дегенераты — рыночные теоретики с дипломами столичных «экономических» вузов, а «чумазые» производственники-практики. Тут есть даже свой департамент внутренней и кадровой политики. Главным же фактором конкурентоспособности становится цельная философия трудового, сплочённого общества, развивающего реальный сектор. Это — внутренний стержень кадров Белогорской модели.

Такие кадры умных прагматиков были и в СССР. Савченко напомнил мне «хозяина» Очаковского района на Херсонщине в начале 80-х Виктора Орищука. Иногда думается: мы, малороссы-украинцы, выбравшие русское единство, в РФ играем роль дрожжей для теста. Супруга моя называет нас «гасконцами». Мы, «енки», — безпокойные, изобретательные, деловитые, хваткие, нам больше всех надо. Мы не поддаёмся мороку либерально-монетаристских «жрецов» и любим думать самостоятельно. Хотя Савченко с его моделью напоминает мне и бывшего президента Якутии Михаила Николаева: тот пытался делать у себя в регионе весьма похожее. Но, увы, в Москве такие люди в федеральную власть пробиться не могут — там заправляет делами совершенно иная порода, с противоположной психологией — психологией расточителей. Ведь сам видел, как вышибли из правительства всех, кто шёл против неолиберального мракобесия: и вице-премьера Олега Сосковца, и шефов Минтопэнерго Петра Родионова и Виктора Калюжного, атомщика Евгения Адамова.

ГОТОВЯСЬ К ШТОРМУ

В Белогорье умеют смотреть вперёд. В областной администрации уверены: от девальвации рубля никуда не деться. По словам первого заместителя губернатора и начальника департамента внутренней и кадровой политики Валерия Сергачёва, регион вот уже 12 лет строит экономику по Сергею Глазьеву: развивает реальный сектор и занимается импортозамещением. А поскольку — после вступления в ВТО и впадения экономики РФ в спад — на девальвацию придётся идти, то лучший способ вести бизнес сейчас прост: нужно взять таможенные справочники и поглядеть, что сейчас ввозится в страну. И ставить производство именно того, что импортируется. Ибо после обезценения рубля иностранные товары станут недоступными для большинства населения.

Сам Евгений Савченко, беседуя с нами, сказал откровенно: сейчас в РФ сложился классический неоколониальный (сырьевой) тип экономики. Всё стоит на вывозе сырья, ввозе импортных товаров и услуг, на потере конкурентоспособности национальной экономики, на доминировании потребителей над производителями.

— Вступление в ВТО юридически закрепляет сырьевой экономический статус-кво страны в глобальной экономике, — заявил он, передавая свою статью «Макроэкономическая политика России: проблемы и решения».

По глубокому убеждению Е. Савченко, девальвация рубля становится просто неизбежной. Ибо эффект девальвации 1998 года, оживившей отечественное производство, давно исчерпался. Если сравнивать сегодняшнюю ситуацию с 2000 годом, то сегодня (чтобы получить тогдашние условия) доллар должен стоить где-то 60 рублей. Но 13 лет спустя доллар стоит примерно столько же (округлённо — тридцать рэ). Однако ж за эти годы внутренние цены поднялись настолько, что фактически рубль подорожал по отношению к доллару вчетверо! То есть средняя себестоимость производства товаров в РФ выросла в разы. И если в 2000 году себестоимость выпуска единицы продукции в РФ (в пересчёте на твёрдую валюту) была в полтора-два раза ниже, чем на аналогов на Западе, то теперь, наоборот, у нас себестоимость вдвое больше.

— Российская экономика за этот исторический период прошла путь от устойчивой конкурентоспособности к её полной потере, — говорит Евгений Степанович. — При почти неизменном курсе рубля цены на углеводороды внутри поднялись за это время в 8–10 раз. Ведь ФРС США напечатала за последние годы ещё триллион необеспеченных долларов. Они и текут на рынок углеводородов, где и связываются. Таким образом, Россия помогла сохранить стабильность мировой финансовой системы, но принесла в жертву конкурентоспособность собственной экономики…

По сути, мы оказались в том же положении, что и летом 1998 года. Покупать заграничное опять дешевле, чем производить своё. Очевидно, правители РФ, укрепляя целковый, хотели сделать народу лучше: чтобы он мог на свои дорогие рубли покупать импорт. А в итоге — оставили народ без работы, ввели экономику в спад. Савченко посчитал: если бы курс рубля фактически был таким же, как и в 2000 году, то за 12 лет страна могла получить от экспорта дополнительно 200 трл­н. рублей, десять консолидированных бюджетов РФ. Потребитель покупает заграничное — и ежегодно из страны таким образом вымывается до 300 млрд. долларов. Они кормят иностранных промышленников. Ну и ещё по 100 млрд. в год высасывается из страны в форме утечки капиталов. Такова плата за удорожание рубля.

Тут бы применить протекционистские пошлины (тарифы, квоты и т. д.), чтобы поощрить своё производство. Но теперь это невозможно: нормы ВТО протекционизм запрещают. Потому остаётся одно: снова обесценивать рубль.

Я не столь мягок, как Евгений Степанович, и считаю, что деиндустриализация РФ после Ельцина и поощрение импорта были намеренной политикой, нацеленной на дешёвый подкуп электората. Бери, электорат, всё импортное, бездумно потребляй, не думая о завтрашнем дне, — и не мешай нам заниматься своими делами. А то, что при этом идёт проедание РФ и то, что полученная на экспорте сырья валюта тут же усвистывает за рубеж в оплату импорта — на то власти было глубоко наплевать.

Но теперь жить согласно прежней «стабильности» невозможно: экономика рушится, и безработица берёт за горло. И футбольно-сочинские «мегапроекты» тянут на дно, разоряя казну, поступления в которую падают. Макроэкономический тупик налицо-с!

Проблемы добавил Таможенный союз. Белоруссия девальвировала свои «зайчики» втрое — и теперь её товары вытесняют российские аналоги.

— Любой экономический союз может быть взаимовыгодным только при единой валюте, при одном центре денежной эмиссии, при единым мерах поддержки интеграционной экономики, — убеждён Евгений Савченко.

Он резко отрицательно относится к политике Центробанка РФ: все эти годы ставка рефинансирования у него делала кредиты у нас во много раз дороже, чем в западных банках. Это удушило наш реальный сектор. При этом, грабя наших производителей безбожно высокой лихвой, сам Центробанк РФ помещает золотовалютные резервы страны за рубежом под 1–2% годовых. То есть он спонсирует экономику Запада. Западу от него — пряник, а русским — кнут и удавка.

Значит, у власти нет иного выхода, как бороться со спадом девальвацией. Китай уже прибегал к подобному, в конце 90-х обезценив юань с 0,40 доллара до 0,12, то есть — в 3,3 раза. Да и Япония до 1985 года регулярно удешевляла йену, захватывая рынок Америки. И как только йена была ревальвирована в два раза, «японское чудо» скончалось.

Зная, что девальвация будет, Белгородская область сознательно к ней готовится, наращивая своё производство, добиваясь максимальной автаркии и превращаясь в лидера по поставкам продовольствия. Очень умная политика!

Да, девальвация сразу же резко снизит реальные доходы населения и вызовет колоссальное недовольство, чреватое социальным взрывом. Это — шторм, и к нему нужно готовиться.

НАКАНУНЕ БОЛЬШИХ ПОТРЯСЕНИЙ

Возвращаясь в Москву, долго думал о сказанном Евгением Савченко. Девальвация 1998 года буквально смела старую политическую систему, вызвала бегство из политики президента Ельцина и породила нынешнюю реальность. Если подобная девальвация разразится ныне, последствия для политики будут никак не менее серьёзными. Да, Кремль, конечно, втянув Россию в ВТО, сам подложил под себя бомбу. Они вообще понимали, что творят?

Белогорский лидер предлагает максимально смягчить последствия грядущей девальвации и облегчить развитие производства. То есть ввести контроль за ценами, обуздать хищничество торговых сетей, ограничить сверхдоходы и прибыли (не более 25%), оптимизировать посреднические «накрутки» и расходы на безопасность в корпорациях. Заставить их всячески снижать издержки, уменьшать аренд­ные платежи, безжалостно резать стоимость услуг многочисленных разрешительных и контрольных организаций. Он ратует за снижение затрат на доступ к инфраструктуре, за снижение стоимости кредитов. Если не будет хватать денег в банках на эти кредиты — давать их за счёт эмиссии ЦБ. Ибо после девальвации стоимость валютных резервов РФ всё равно вырастет: можно смело допечатывать «ликвидность».

Ну а само государство должно тратить свои деньги прежде всего на строительство инфраструктуры, на прокладку автодорог, ограничивая их себестоимость: не более 4 млн. долларов за километр четырёхрядного шоссе. Савченко предлагает повторить опыт Германии и до 2020 года построить не менее 50 тысяч км автобанов, соединяющих не только областные, но и районные центры, за счёт инфраструктурных займов Центробанка регионам. Параллельно государство должно поддерживать индивидуальное жилищное строительство — по той же модели, что и в Белогорье. Так, чтобы в год строилось по одному миллиону домов.

Само собой, всё это, считает губернатор, должно сопровождаться реформой профессионального образования. Ибо квалифицированных кадров уже отчаянно не хватает: сказалась жизнь в сырьевой «экономике лени», воровства и дорогого рубля.

Ну а возглавить этот опасный и напряжённый социально-экономический и политический манёвр, по мысли белгородского губернатора, должен сам Президент РФ, лично встав во главе правительства. То есть взяв на себя всю полноту ответственности и не спихивая её на какого-нибудь премьера. Конечно, при этом придётся сплотить всё общество — на принципах солидарного социума.

Однако предложения Евгения Савченко в корне противоречат сложившейся и закостеневшей системе РФ, нравам её «элиты», её практике, её безответственности. Тут нынешнее государство должно с кровью высечь самоё себя, безжалостно урезая всякие олимпийско-футбольные затраты, полностью вычистив из правительства нео­либеральных изуверов и уничтожая коррупционеров. Возможно ли это? Мне вспомнился анекдот: «Переименовать колхоз «Путь Ленина» в «Лень Путина»…»

А значит, девальвация в РФ может пойти хаотически и с самыми тяжёлыми последствиями.

БЕЛЫЙ ЮГ

Моё мнение: нужно помочь Белогорью всем, чем только можно. Тянуть туда всё, что наработано и существует в готовом виде. Технологию быстрого и дешёвого строительства просёлочных дорог NWT и строительства дорог из серобетона по Александру Жеребину (http://m-kalashnikov.livejournal.com/1336343.html). Нужно тащить туда уже готовые технологии энергетики и энергосбережения. Ибо видел я устанавливаемые в области импортные технологии: ветряки — убыточные, архаично-пропеллерного типа. Биогазовая станция в Лучках — голландской «Биг Датчман Агро» — также убыточна, она даёт электричество по 6 рублей за кВт/ч. А аграриям области нужно — по 2 рубля. Наши ветряки в турбине (команда генерала Шама) или ветропанели Зураба Отарашвили («Российский новый университет») — намного лучше. Но они существуют пока в единичных экземплярах и серийно не выпускаются, а иностранцы предлагают готовое, «под ключ» и с сервисом.

Область не сможет финасировать доводку таких технологий, и потому нужно тянуть в неё уже готовое/товарное, серийно производимое уже ныне. Это могут быть и тепло­генераторы К. Урпина, и «вечные трубы» для ЖКХ компании «Полимер­тепло». В общем, вы понимаете, о чём я.

С Евгением Савченко разговор был, он согласен принимать предложения такого рода. Нужна массовая поддержка Белогорского проекта, ибо в нём — наше возможное послекризисное будущее...

А напоследок — о самом опасном варианте развития событий. Ибо тяжёлый экономический кризис может привести к тяжким политическим катаклизмам. Втянув РФ в ВТО, власть невольно породила цепочку развития крайне опасного кризиса.

Сто лет назад красный Север одержал победу в Гражданской войне над белым Югом. Теперь, когда Север обезсилен и угасает, нужно сделать всё, чтобы победил Юг. Белый Юг.

Новый, уже не тот Юг, что в 1919‑м. Прагматичный. Национально ориентированный. Созидательный и дальновидный.

Надеюсь, вы всё понимаете.

Максим Калашников. г. Москва.