Значение поцелуя в Древней Руси трудно переоценить, поскольку почти в каждой жизненной ситуации, радостной либо печальной, поцелуй присутствует в качестве необходимого элемента то магического ритуала, то народного обычая, то этикета.
Само происхождение этого слова от корня «цел» говорит о том, что целовать означало желать человеку целостности. От этого же корня слова «целина», «целомудрие», «целоумие», «целоного-вати» (ходить прямо), «целый», «цельбоносный». Быть целым значило быть здоровым, но не только, поскольку «быть целым» охватывало гораздо более широкий спектр пожеланий.
Наши предки вместе с поцелуем передавали, а точнее — запечатлевали, скрепляли пожелание целостности человека как определённого «тела». Человек воспринимал себя как телесный осколок мирового космического Тела, единого для всего сущего. По представлениям людей той эпохи, тело — это и есть человек. Его сущность скрыта в телесной форме, все изменения осуществляются в движении телесной материи. Предел перемен заложен в формальной ограниченности тела. Каждая часть человека несёт на себе отражение мирового космического «Тела» в полном объёме (отсюда «микрокосмом» мыслился не только человек, но и любой объект живой и неживой природы).
Тело как форма упорядоченного Космоса противопоставлялось безтелесности, безформенности неупорядоченного Хаоса. Отсюда столь важное значение, придаваемое телу-форме. Все негативные силы, явления, существа, даже человеческие эмоции (ярость, гнев, тоска) так или иначе связаны с хаосом, выходят из него, являются его порождениями. У них либо отсутствует своё тело, и тогда они принимают форму других существ, либо они наделены незавершённой, ущербной формой (телом). Хаотичность, мешанина всеобщей телесности в Древней Руси преодолевались формой, которая сразу же делала кусочек общего мирового тела самостоятельной единицей бытия. Отсюда сохранить форму-целостность значило сохранить не просто здоровье, но и жизнь, а также себя как микрокосм, противостоящий хаосу, не дать себя на растерзание безтелесному неупорядоченному злу.
Границы в «телесном» мировосприятии играли самую важную роль, они обозначали стык мира живого и мёртвого, чистого и нечистого, «этого» света и «того». Поэтому все отверстия в теле человека, в доме и около него (печь, колодец, окно, дверь) могли привести в тело человека или в его дом нечистую силу. «Границы» надо было защищать, особенно в пограничное время (полночь, полдень, время между полночью и рассветом и соответствующее ему в годовом цикле время от зимнего солнцестояния до весны) или на пограничном пространстве (перекрёсток дорог, порог дома, межа, кладбище, край леса). Отверстия в теле человека осмысливались как те же границы с остальной телесностью мира и также подлежали защите.
Рот, глаза, уши, ноздри и прочие «дыры» человеческого тела подлежали постоянному контролю. Особо значимыми считались глаза и рот, поскольку через них не только могла войти нечисть в тело, но и человек посредством взгляда, голоса, поцелуя мог влиять на окружающий мир. Громкий, сильный голос помогал отпугивать нечистую силу, так как граница воздействия человека на неё проходила там, куда достигал его голос. Так, при рождении ребёнка, при отпугивании весенних змей, зверя, града, холода, злого человека и другой опасности надо было громко крикнуть, встав на высокое место.
Голос представлялся чем-то материальным, осязаемым, поэтому его можно «перековать», можно поменяться голосами, взять себе голос птицы, зверя, отнять певческий голос у другого человека, передать вместе с голосом болезнь, напасть. Неожиданная утрата голоса, хрипота, срывающийся голос и тому подобное представлялось в определённые моменты знамением о близкой смерти или несчастье (например, во время венчания, исполнения колядок, других обрядов). Опасным считалось услышать незнакомый голос во сне или наяву.
Глухота, отсутствие звуков, в противоположность голосу, признавалась знаком «того света», поэтому при покойнике говорили шёпотом. Как только покойник покидал родной дом, он переставал слышать, переходил в мир глухих, то есть в загробный мир.
Взгляд, как столь же материальная вещь, что и голос, осмысливался амбивалентно: он мог быть добрым и злым. Заглядывая в печь, можно было и прогнать покойника, и вызвать смерть. Запрет и призыв, заложенные в силе взгляда, срабатывали при общении с потусторонним миром.
Всё это, вместе взятое, и делало поцелуй той заветной «печатью», с помощью которой закреплялась целостность того или иного тела. Сила поцелуя могла быть направлена не только на человека, но и на все остальные части макро-космического Тела. Например, целование земли, заменившее поедание земли, считалось у древних славян самой страшной клятвой, нарушение которой могло повлечь смерть.
В Древней Руси поцелуй был наивысшей формой выражения преданности, доброжелательности как по отношению к родственникам, так и по отношению к друзьям, знакомым, в особенности гостям. Древнейшие русские письма на бересте — берестяные грамоты — знают две основные формы обращения: поклон («поклоняние») и целование («целовь»). Первое как бы общепринятое вежливое обращение к адресату, второе же — более значимое, выражающее наивысшую форму привязанности, уважения, любви.
Ритуальное значение поцелуя сохранялось во многих обрядах и обычаях на протяжении столетий. Так, свадебный ритуал был наполнен символически значимыми поцелуями: перед венчанием молодые целовали замок на дверях храма, чтобы удвоить крепость брачных уз; в некоторых местностях после свадьбы молодая и свекровь должны были поцеловать друг друга под сердце, чтобы в доме были мир и любовь; а жених целовал тестя в плечо; при вручении подарков невеста целовала гостям руки, а жених кланялся; на свадебном пиру молодые целуясь «подслащивали» и «очищали» своими поцелуями вино гостей, кричавших «горько» или «сорно вино». Молодых заставляли целоваться также возгласом «медведь в углу», поскольку медведь олицетворял жениха, на этот возглас невеста должна была возразить «Петра Иваныча люблю» и поцеловать жениха.
Столь же наполнены поцелуями были и похороны. При прощании с покойником в церкви его следовало целовать в губы, как бы замыкая для него «этот мир» и отдавая свою любовь. На поминках по усопшему также присутствующие целовали друг друга в губы, но уже с другим чувством, как бы замыкая свой круг на «этом свете», радуясь и веря, что покойник радуется вместе с ними, созерцая их с «того» света.
Гостевой поцелуй — поцелуй особый, наполненный большим смыслом, поскольку гость в Древней Руси — это посланец судьбы, могущий как улучшить, так и ухудшить жизнь хозяев. Гостя надо «задобрить» угощением. Ему нельзя ни в чём отказать, его надо заставить съесть всю еду и выпить всё питье, ему надо предложить ночлег и всячески угождать. Поведение гостя регламентировалось рядом ограничений. Ему нельзя было самостоятельно беседовать с женщинами в доме или кормить домашних животных. Только хозяин дома мог призвать жену для совершения гостевого поцелуя. Обряд этот подробно описал Григорий Котошихин в XVII веке: «…перед обедом велят выходити к гостем челом ударить жёнам своим. И как те их жёны к гостем придут и станут в палате или в избе, где гостем обедать в большом месте, а гости станут у дверей, и кланяются жёны их гостем малым обы-чаем, а гости жёнам их кланяются все в землю; и потом господин дому бьёт челом гостем и кланяется в землю ж, чтобы гости жену его изволили целовать, и наперёд, по прошению гостей, целует свою жену, потом гости един по единому кланяются жёнам их в землю ж, и пришед целуют, и поцеловав отшед, потому ж кланяются в землю, а та, кого целуют, кланяется гостем малым обычаем; и потом того господина жена учнёт подносити гостем по чарке вина двойного или тройного, сзельи…». Если вдруг кто-то отказывался поцеловать хозяйку, его могли выгнать из дома навсегда, по свидетельству Павла Алеппского, посетившего Россию в XVII столетии.
Магический поцелуй использовался наравне с клятвами, заговорами, заклинаниями, гаданиями и другими подобными действиями. Так, скот (в особенности, коров) целовали в лоб поцелуем-оберегом с охранительной целью при различных эпидемиях или угрозе здоровью животных. Магия пронизывала целование в Прощёное воскресенье перед Великим постом, когда многими поцелуями люди испрашивали друг у друга прощение грехов и обид, а также прощались на время Великого поста, который рассматривался как временная смерть. Чёрная магия также прибегала к ритуальному поцелую.
Любовный поцелуй в древнерусском обществе считался настолько интимным делом, что нигде в литературных источниках не описывался. Но в народных играх и обрядах он присутствовал многократно. Так, в хороводах восточных славян часто участвовал заяц («Заинька») как мужской символ: в центре круга стоял «заяц», которого участники хоровода просили поцеловать ту или иную девушку, свить венок для неё.
Наиболее мощной продуцирующей силой обладал откровенно сексуальный поцелуй. О нём можно судить как по уже упоминавшемуся обычаю целовать замки у дверей храма перед венчанием, так и по ряду других фактов. В частности, особую энергетику являли собой образы медведя, зайца, аиста, гуся, рака, змея, ужа, червяка и других животных, поцелуй с которыми олицетворял брачный союз.
Сексуальной значимостью в Древней Руси наделялись и многие предметы: печь, символизировавшая женское лоно (в печи «перепекали» недоношенных детей, которые рождались как бы заново, отсюда обидное «Из-под печки тебя вытащили»); горшок, имевший как и человек, «горлышко», «ручки» и «ножки»; дверной замок; дежа (деревянная кадка для заквашивания теста) с мутовкой.
Сколь ни разнообразен был древнерусский поцелуй, он всё же нёс в себе глубинный смысловой пласт представлений о человеке как целостной телесной форме. Народная среда сохраняла вплоть до XXI столетия отголоски древнейших взглядов на человека и на всё связанное с ним, в том числе и на поцелуй.
Людмила Чёрная,
доктор исторических наук, профессор.
г. Москва. |
