Начну с благодарности. Хочу поблагодарить членов комиссии по вопросам опеки и попечительства Юхновского района, посетивших нас в Рождество 2009 года. Дамы в комиссии вместе с местным фельдшером проверяли «условия, в которых содержатся (мои) дети», есть ли у них кровати, постельное бельё, одежда, место для занятий. Кое-как мы их удовлетворили. Но фельдшер — дама обширная и лично на меня не производящая впечатление здоровой — с трудом преодолела подъём на нашу горку и потому была уверена, что детям ходить в школу 4 км практически невозможно. Она настаивала на том, что «такие нагрузки вместе с отказом от мяса приведут к истощению». К сожалению, все мы в этот момент болели гриппом, и потому мне трудно было уверить фельдшера увидеть комплекцию детей и услышать их рассказы о зимней дороге.

Я сказала: «А как же раньше? Вон старожилы вспоминают, как ходили раньше десятки километров, а ели, кстати, не все от пуза...». Оказалось, это был гол в мои ворота. Оппоненты воскликнули хором: «Ага! И помирали дети пачками, естественный отбор был!» Я прикусила язык. Ведь один из мифов о многодетных, что они не могут как следует одного вырастить и берут количеством. Сам факт многодетности как-то автоматически связывается у многих с отсылкой ко времени, когда рожали по 10–15 детей, и из них выживала половина, а то и четверть.

Короче, я старалась больше кивать и обещала даже свозить детей в поликлинику для опытов...

А потом стала думать про естественный отбор. Раньше я предпочитала слово «эволюция». Оно ведь, согласитесь, куда позитивнее и спокойнее. А теперь интересным оказалось совместить эти понятия: естественный отбор — эволюция. Кроме того, припомнилось, что с утра до приезда той самой комиссии я искала подходы к разработке темы мифа о Ное. А накануне дети включили чудесный американский фильм «Фермер-астронавт», который мне показался весьма близким к теме.

Вот. Закругляюсь со вступлением и пробую теперь собрать что-то из этих стёклышек.

Почему меня не пугает это словосочетание — естественный отбор, не вызывает священный гнев или хотя бы раздражение. Такая же реакция и у детей. Ответ мы нашли только один — мы собираемся его пройти, и уже во многом прошли. Для меня, в том числе, дети — подтверждение того. У них тоже есть все шансы и необходимый драйв по этому поводу. Мы сделали предположение, что «естественный отбор» вызывает негативную реакцию у тех, кто не рассчитывает его пройти.

Почти такой же ужас вызывают у цивилизованных городских жителей идеи: ходить пешком, греться дровами, обходиться без магистрального газа, отопления, водопровода, канализации. Но главное, конечно, вероятность встречи в лесу с дикими зверями...

Я вижу тут два аспекта: страхи вообще и отрицание естественности. Начну со второго.

Естественный отбор. Мы легко переносим это словосочетание, если оно относится к лягушкам, в крайнем случае, к оленям. Чем ближе к нам, тем страшнее. Стоит вслушаться в парадоксальность: естественный отбор. Первое слово нейтрально до позитивности. Хотя... Цивилизованного человека отличает ярое отрицание всякого естества. Индус Ошо чудесно замечает по этому поводу: если по улице будет ходить грабитель или убийца, это люди снесут с достоинством, но если кто-то выйдет на улицу голым, ему не дадут дойти до угла. Он нарушает великое табу — напоминает человеку, что он животное. Человек из кожи вон лезет, а точнее, надевает их на себя десятками, одну нелепее другой, чтобы убедить себя и всех в своей неживотности. Похоже, вся суть цивилизованности состоит в максимальном отказе от всего естественного: пищи, отношений,  воздуха, жилища, родов, вскармливания, жизни, смерти и т. д.

Итак, при ближайшем рассмотрении «естественный» тоже настораживает, а уж если «отбор» — священный трепет человека цивилизованного.

Это довольно устойчивое представление о мире: все друг друга едят. Мы вытеснили его в область «дикой природы».

Плешаков А. А. «Мир вокруг нас» Учебник для 4 кл. нач. шк., ч. 1. Глава «Прошлое и настоящее глазами эколога»:

«Когда-то, очень давно, у людей не было почти ничего, что есть сейчас. Не было полей, ферм, заводов и фабрик. Не было техники и современных жилищ. Не было привычной нам обуви одежды. Жизнь людей зависела от капризов окружающей природы. Из-за неудачной охоты они голодали. Сильные морозы или засуха нередко грозили гибелью. Наши далёкие предки преклонялись перед силой природы, остро чувствовали свою зависимость от неё. Но постепенно многое изменилось. Появились...  Более того, человек решил покорить природу. ... он вообразил себя всемогущим...

Но прошло время и люди стали понимать, что это не так....

Оказалось, что люди по-прежнему множеством нитей связаны с окружающей природой...».

Правда, эти нити они стараются если не порвать, то как-то упорядочить и завуалировать.

Представьте себе эту картинку: человек, «нитями» связанный с природой!..

Так же, как мы отделили свой «внутренний мир» от всего остального, так же фантазируем об отделении «окружающей среды». Только бы не быть её частью, органической составляющей. Только не это.

Вербер в своих «Муравьях» чудесно пишет о том, как люди, избавившись от хищников и «капризов» природы, вынуждены бояться крыс, тараканов, муравьёв... (да ещё, пожалуй, себе подобных).  Страх — одна из базовых естественных потребностей. Может, стоит наконец её признать и оздоровить. В моей парадигме страх на одной «шкале» с любовью. Он — определённая составляющая заботы и привязанности.

Мы не можем исключить из своей жизни страх, как и отбор. Можем только делать его более или менее естественным. По своему опыту могу сказать, что с возрастанием цивилизованности жизни (в плане комфорта) объёмы и разнообразие страхов растут невероятно. Причём страхи перестают быть таковыми и превращаются в тревоги, невротические и психотические.

Снова вернусь к пугающей теме естественного отбора детей. Сын спрашивает: «Почему все так боятся за нас из-за дороги (отсутствия таковой), волков и другого, а ты не боишься?».

Я боюсь, временами сильно. Вопрос — в иерархии страхов. Последние несколько столетий дети стали модными. И «правильно»: уделять им максимум внимания, создавая комфорт и безопасность. Словосочетания «детский труд», «детская смерть» относятся все к тем же табу. А вот «детская слабость», «детская безпомощность», «детская заболеваемость» — вполне приемлемы.

То есть, подумав это, я ответила сыну, что тоже боюсь, что с ним что-то случится плохое, но намного больше я боюсь того, что он вырастет слабым, больным и безпомощным. И стараюсь балансировать.

Хотела закруглиться и чуть не забыла про Ноя. Чудесный миф. Один из самых живучих и почитаемых. А сейчас так вообще моден и актуален. С одной стороны, напоминает о том, что всё же приходится бояться тех самых «капризов сверху», потому как они могут быть серьёзно тотальными. С другой, — надежда пройти тот самый отбор.

Искренне и по-хорошему завидую Фёдору Лазутину, который повторил, построил! Ковчег! Уверена, у современных ковчеговцев тоже много шансов. Сама иду по их стопам. Опыт по-настоящему совместной жизни и строительства уже, думаю, даёт много шансов. В любом случае для эволюции полезно.

Юлия Жемчужникова. Калужская обл., пос. Милое
youzhe@yandex.ru