Гаряеву — 64. Но больше сорока ему не дашь. Под эксперимент он первым поставил себя — как истинный ученый.

В богемной научной среде, и не только российской, Петр Петрович Гаряев — личность известная. Еще бы! Создатель теории волновой генетики — самой популярной сегодня и перспективной! Член Нью­Йоркской академии наук. Академик Российской академии медико­технических наук. Говорят, в Москве его же коллеги­ученые — представители ортодоксальных взглядов на генетику — устраивают настоящую травлю его идей, в духе сталинско­лысенковских времен. А когда тебя травят, ты поневоле стремишься свести к минимуму любые контакты.

Перед выступлением держался особняком. А когда стал рассказывать о некоторых принципах генетики и своих выводах, отвечать на вопросы, был абсолютно открыт, искренен и, главное — честен перед собой и перед аудиторией.

Семь лет московский КИТ (Клуб информационных технологий) пытался зазвать его в гости — не выходило. Думаю, не потому, что Гаряев не желал нисходить со своей «ученой» высоты. Скорее всего, не было достаточной экспериментальной базы, очевидных результатов, о которых можно с убежденностью говорить. И потом, если что­то тебя удерживает от того или иного шага, лучше этому доверяться, какие бы мотивы и резоны не выдвигались на первый план...

Съездить в Москву на встречу с Петром Петровичем мне предложила Софья Ярыгина. Дружим мы с ней уже давно. Человек она неуемный, не упускающий малейшей возможности познакомиться со светилами, работающими с системой по имени Человек.

Про Гаряева она впервые прочитала весной 2004 года, а потом, став членом КИТа, целый год донимала их телефонными звонками, просила сообщить ей, если Гаряев все же согласится у них выступить.

Немного о самом клубе. Существует он восемь лет. По статусу — региональная общественная организация. Объединяет несколько тысяч человек. Цель — поиск путей улучшения качества жизни во всех ее аспектах. Главный партнер КИТа — лаборатория Инфотех, которая ведет разработки инструментальных средств в помощь человеку: для защиты его от негативного воздействия любых патогенных излучений, восстановления информационного баланса с окружающей средой.

В членах клуба ходит народ любознательный, с соответствующим уровнем интеллекта, знаний и устремлений. В основном, конечно, москвичи. Ну а гостями КИТа часто становятся люди, мыслящие неординарно, в своих поисках намного опережающие время.

Стучи, и откроют... Мечтай, и сбудется... Кто знает, возможно, именно Софьино сильное желание познакомиться с ученым сдвинуло что­то «на небеси и на земле»: ей позвонили и назвали точную дату выступления Гаряева в КИТе.

Честно говоря, поехала я с Софьей больше за компанию: собиралась просто послушать. Но журналистский инстинкт — штука сильная, и когда Гаряев начал говорить, я лихорадочно стала конспектировать, не «врубаясь» поначалу в половину из того, что слышала. Школу я закончила 35 лет назад, и именно биологию не любила больше всего — она вызывала во мне какой­то тихий ужас. А тут — из уст доктора биологических наук — сразу про фотонное сцепление клеток, про хромосомы, про какой­то их волновой эквивалент... Уф!

Но три часа, что длилась встреча, даром не прошли: я будто заново закончила школу и прошла ускоренный вузовский курс по биологии. К концу стало более­менее понятно, к чему Петр Петрович все это говорил. Ему надо было донести до нас, как работает генетический аппарат, генетический код. Чтобы мы поняли, на основе чего и по аналогии с чем он с группой единомышленников создал свою теорию волновой генетики, а затем и биокомпьютер — прибор, назначение которого «учить» наши клетки не стариться, излечиваться от многих, в том числе и считающихся неизлечимыми, болезней.

Увидев недавно передачу по ТВ, как на по­допытных крысах испытывали новую противо­гриппозную сыворотку, дочь моя почти не шутя сказала, что надо бороться за освобождение крыс. Но что поделаешь, если именно этому животному уготована стезя первопроходца?!

Группа Гаряева тоже проводила исследования на крысах. У них было 60 животных, разделенных на четыре равные «кучки», — по 15 в каждой.

— У всех этих крыс мы вызвали искусственный сахарный диабет, — рассказывал Петр Петрович. — Потом у новорожденного, здорового, крысенка взяли поджелудочную железу и селезенку, облучили эти органы лазером, иначе говоря, считали информацию. Одну группу мы не тронули, а на три остальные воздействовали «здоровым кодом», говоря научным языком, ввели генетико­стаболическую информацию, причем с разных расстояний. На первую группу — с расстояния 1 сантиметр, на вторую — с 4 метров, на третью — с 20 километров. Сахар у крыс во всех трех группах пришел в норму одинаково — на восьмой день после облучения: то есть расстояние для нашего метода оздоровления значения не имело. А крысы в первой группе, которых мы специально «лечить» не стали, погибли.

На чем зиждется волновая генетика? На особенностях (загадках) генетического кода? Иллюстрируя поведение ДНК, Гаряев показывал нам ее реакцию на воздействие самых простых полей или частот (процесс был отснят с помощью специальной аппаратуры). Стоило «брызнуть» на нее светом, как ДНК в ответ сразу начинала отделять волновые структуры, «реплики», по выражению Петра Петровича. Причем в зависимости от способа воздействия реплики направлялись то налево, то направо — в бесконечно далекое пространство. Но когда ее пытались возбуждать повторно одним и тем же способом, она уже никак не реагировала, эффект отсутствовал.

Кто сортирует реплики, почему генетический код «капризничает», Гаряеву самому пока непонятно. Он только предполагает, что реплики — это фантомы генетического кода, что таким образом распространяется первичная информация. В его теорию эта гипотеза хорошо вписывается. Вспомним еще раз крыс: когда их генетический аппарат «заразили» диабетом, фактически ввели дезинформацию. Пошли волны болезни. Потом ввели «молодой код», и по организму стали распространяться реплики уже иного свойства. Животные выздоровели, как считает Гаряев, благодаря тому, что активизировался генетический пул (рой — в переводе с англ.), либо пошла регенерация больных органов. А может быть, то и другое вместе?

Мы уже говорили, что эксперименты по волновому омоложению собственного организма Гаряев начал проводить еще десять лет назад и с тех пор не прекращает их. Конечно, каждый из нас может заявить, как Петр Петрович, что чувствует себя на 30­35 лет (медики ему заявляют, что он здоров как бык). Но тут еще важно, что, глядя на тебя, ощущают другие. У меня с первых минут появилось чувство, что Гаряев будто упакован в добротный, упругий энергетический кокон (упругость энергии—показатель полноценной работы всех органов, всего организма. Так бывает только в молодом возрасте: когда мы готовы прыгать как мяч). Кто из нас, близких к Гаряеву по возрасту, может похвастать тем же? Очень немногие. Энергетика у нас рыхлая, аура в таких «ямах», что провалиться можно.

Методику Гаряева, основанную на теории волнового генома, добровольно решилась испытать на себе его знакомая 62­летняя женщина. Информацию для оздоровления считывали с крови маленького внука этой женщины (свой способ сам ученый называет корреляционной лазерной скопией; родственную связь в этом случае он считает обязательной). Первый и очевидный результат облучения «внуковой» информацией — у женщины одновременно полезли три коренных зуба, что четко проявилось на рентгеновском снимке. Петр Петрович теперь уговаривает ее избавиться от искусственных зубов, но та почему­то медлит.

Он считает, что посредством лазерной скопии можно лечить рак, ВИЧ­инфекцию, туберкулез и еще кучу всяких болезней века.

Прочитав этот материал, многие — и врачи, и больные люди — естественно, зададутся вопросом: а как практически это можно сделать, как подключиться к эксперименту?

Этот же вопрос задала Гаряеву и я.

— Честно скажу, мы пока не готовы к широкому распространению нашей методики. У нас нет лишней аппаратуры, эксперимент проводится только в Ростове­на­Дону и Нижнем Новгороде. Но от контактов я не закрываюсь, телефоны мои — пожалуйста! Гаряев назвал свой рабочий телефон и номер мобильника.

Чем дальше, тем большее число ученых считают, что будущее — не за аллопатической медициной, проще говоря, таблетками и прочей «химией», а за исправлением информации на тонком, квантовом уровне. На этом уровне любой организм состоит из мелких частиц. А что такое тот же электрон, как не заряд информации?! И что такое ДНК, как не закрученная в бесконечную спираль информация о каждом из нас с момента создания Вселенной?! Мы могли бы жить по 500 лет, как жили в библейские времена. Тогда люди сами себя выстраивали на полевом уровне. А каким образом мы сейчас выстраиваем себя? Мы питаем плоть, а не дух. Мы ежеминутно и ежесекундно дезинформируем ДНК заботой о плоти, о низменном. И окружаем себя средой, вещами в угоду плоти. И как же мы болеть не будем?! Кроме того, вокруг земного шара сегодня жутчайшая электромагнитная обстановка. Сотовые телефоны, генерирующие шумовые поля, а те в свою очередь внедряются в естественные информационные процессы коры головного мозга. Плюс техногенные шумы. Плюс трансгенные продукты. Про опыт по введению в картофель гена, синтезирующего фермент, убивающий колорадского жука, многие знают, подчеркивает Гаряев. Но про то, что подопытные крысы (бедные!) поумирали от рака кишечника, отведав такой картошечки, — мало кому известно.

Петр Петрович верит в Бога. И молитвы практически приравнивает к своему методу корреляционной лазерной скопии. На его взгляд, это самый простой способ нейтрализации многочисленных «прелестей» цивилизации, прежде всего, онко­ и инфекционных заболеваний, в том числе ВИЧ.

Но чтобы молитва сработала, она должна идти от глубины души. А многие не то что не хотят — уже не могут так молиться: и сил душевных недостаточно, да и души наши измельчали.

Самое горькое в том, что свои исследования Гаряев ведет на собственные средства. В России по­прежнему государственные деньги частенько идут на поддержку «Лысенко», а не «кулибиных». Петра Петровича зовут работать в Южную Корею и там развивать его метод. Он пока не соглашается. Пока...

Светлана САВЕЛЬЕВА, (материал опубликован в газете «Орловский Вестник», декабрь 2005 г.)