Москвичи с питерцами лишь подтверждают общемировую тенденцию. Грустные лица, истерзанные нервы и депрессивные настроения — неизбежное побочное явление экономического роста. По крайней мере в тех странах, которые впрягаются в европейскую систему ценностей.

Вот данные, опубликованные в книге американского политолога Роперта Лейна «Потеря счастья в условиях рыночной демократии». Название говорит само за себя. За последние 30 лет доход на душу населения в США с учетом инфляции вырос более чем вдвое. Доля домов с посудомоечными машинами — в 5,5 раза, домов с кондиционерами воздуха — в 7. Означает ли это, что американцы стали жить лучше-веселее? Ни капельки. За эти годы число тех, кто считает себя счастливым, уменьшилось на 14 млн. человек. Количество разводов удвоилось. Число самоубийств среди подростков утроилось. Уровень тяжких преступлений вырос вчетверо. Население тюрем возросло в 5 раз. Количество людей, которые считают, что от них в этой жизни ничего не зависит, увеличилось вдвое.

Аналогичная ситуация в других странах Запада. Согласно результатам исследования, проведённого Детским фондом ООН UNICEF, за 20 лет число само­убийств утроилось во Франции, увеличилось более чем вдвое в Норвегии и Австралии и вырос-

ло наполовину в Великобритании и Канаде. Среднестатистический японец в 5 раз богаче поляка, а процент счастливых людей в этих странах одинаковый.

Парадокс ХХ века: становясь субъективно богаче, люди становятся субъективно несчастнее. Этот феномен уже давно терзает лучшие умы западной социологии, и терзания эти не совсем безплодны.

Как люди, далёкие от мистики, учёные сразу отмели тезисы типа «деньги — зло». Будь это так, тогда почему в богатых нефтеносных странах исламского мира со счастьем всё в порядке? Значит, проблема в другом. Жители США, Европы и даже Москвы с Питером как-то не так используют те возможности, которые даёт им экономический рост.

Я даже очень живо могу себе это представить.

Жила себе семья в панельной двушке, оставшейся от родителей, денег хватало на самое необходимое, дети видели, что родители еле сводят (но сводят!) концы с концами, и особо не выпендривались. Скромный досуг семья проводила традиционно: ходили в театры, музеи и походы по красивым местам Подмосковья — Ленинградья. Читали книжки, пели под гитару, когда дома собирались гости. И на вопросы социологов, счастливы ли они, эти люди пожимали плечами: «Да вроде счастливы».

И вот им улыбнулась удача. Папа стал больше зарабатывать. Экономика сообразила, что ей необходимы специалисты в реальном секторе. И нашла папу. Сначала все обрадовались. Сделали в двушке косметический ремонт, купили маме шубу, папе — хороший мобильник, детям — игровые приставки, собаке — роскошную искусственную кость и всем вместе — безкрайний плазменный телевизор. Потом взяли в кредит корейский автомобиль. Папа стал торчать в пробках и позже приходить домой. Мама начала ворчать, что ей некуда выйти в шубе. Дети целыми днями стали резаться в стрелялки, у них упала успеваемость, родителей первый раз в жизни вызвали в школу.

Уступая шипению жены, папа устраивает её на работу. У детей появляются компьютеры, они погружаются в ЖЖ. У супруги — свой автомобиль, она тоже вязнет в пробках. Дома ни у кого уже не хватает сил друг с другом разговаривать, ходят по двум комнатам, как тигры в клетке. Так жить больше нельзя, и папа решается на покупку более просторной квартиры. Измучившись и изругавшись на этапе поиска жилья, семейство наконец впрягается в новый кредит и с вожделением ждёт, когда застройщики сделают своё дело. Они тянут волынку, а тут ещё дальние родственники из посёлка Пьянский Перевоз накатили с просьбой дать взаймы — надо отмазывать ребёнка-лоботряса от тюрьмы. Уверений, что большую часть семейных доходов пожирает кредит, и слышать не хотят. Пришлось родственников послать. По ночам папе стал сниться прадедушка, который, умирая, завещал: «Живите дружно». Папа начинает страдать безсонницей.

Наконец, с опозданием на полтора года застройщики выдают ключи, предоставив семье счастливую возможность увязнуть в ремонте. Разрываясь между работой, дизайнером, молдаванами, стройрынком и уже не интересуясь, где супруга пропадает допоздна и почему у детей круги под глазами, папа делает ремонт в замечательном кирпичном элитном доме, всё более задаваясь вопросом: зачем ему эта шикарная квартира? Кто в ней будет жить? Семья? Какая — вот эта?

Ремонт замедляется, папа всё реже отвечает на звонки детей, а когда отвечает, его голос как-то чрезмерно возбуждён, особенно по вечерам. Жена замечает в его мобильнике новые женские имена и облегчённо вздыхает, радуясь, что её собственные ночные похождения теперь называются не предательством, а всего лишь симметричным ответом.

Однажды, когда вся семья чудом оказывается в сборе, в доме раздаётся телефонный звонок. Папа с полминуты держит трубку возле уха, говорит «нет» и сбрасывает вызов. «Это социологи, — отвечает он на вопрос жены. — Спрашивали, считаем ли мы себя счастливыми людьми». Все расходятся по своим комнатам. Никто не спорит.

Нам так долго твердили про «не в деньгах счастье», что мы теперь не готовы мириться с другим тезисом: «не только в деньгах счастье». Деньги — это как объём двигателя автомобиля. Есть оптимальное сочетание массы транспортного средства и мощности движка. Чрезмерное отклонение от этих пропорций чревато катастрофой. Деньги всего лишь расширяют возможности, а это ещё не счастье, но уже испытание. «Не справился с управлением возможностями» — этот диагноз примеряют на себя всё больше жителей крупных и богатеющих городов России и всего мира.

Экономике невыгоден счастливый человек. Она поощряет максимизаторский подход в сфере потребления. «Выбери лучшее». «Не иди на компромисс». «Ведь ты этого достойна». Счастливый человек мало потребляет и вообще способен понимать крамольные для экономики вещи. Всех денег не заработаешь. Лучшее — враг хорошего. Не имей сто рублей… Представьте на минуту, что люди всей Земли перестали жевать жвачку. И решили всю жизнь пользоваться одним и тем же мобильным телефоном. И раздумали выбрасывать вполне крепкие джинсы потому, что они вышли из моды. И вообще в один прекрасный день вдруг поняли: богатство ничто по сравнению с социальными связями. Семейными, клановыми, религиозными, культурными, национальными. Именно они, по мнению социологов, делают жизнь человека осмысленной, спокойной и полноценной.

Экономика бы рухнула. Счастливый человек — враг экономики.

Но это не наши проблемы. Это проблемы её, экономики. Пусть она приспосабливается к нам, а не мы становимся её рабами.

Слово «счастье» произошло от слова «часть». А слово достаток — от слова «достаточно». Вы стали зарабатывать в 2 раза больше? Поздравляю: у вас появилась замечательная возможность подарить себе какой-нибудь высококачественный геморрой. Продать среднекалиберную квартиру рядом с метро и впрячься в безконечное строительство особняка в 20 км от МКАД. Сбыть свою «Шкоду», купить в кредит гоночную «Мазду», как у Жанны Фриске в «Дневном дозоре», и, стоя в пробке, беситься от того, что 250 лошадей под капотом стонут от безсилия. Избавиться от скромного, но стабильно работающего бизнеса, вложиться в большое дело, работать в 3 раза больше, чем раньше, и забыть, кто такие жена и дети.

А может, для начала взять отпуск, съездить на природу, послушать пение птиц и подумать: а ведь я счастлив. Или задуматься: а что мне действительно нужно для счастья?

Дмитрий Соколов­Митрич.
«Известия».