От редакции. Мы не сразу решились опубликовать этот материал. Мнения были разные и разделились: «Мы — Любовь, не надо негатива», «Вся жизнь в Родовых поместьях — сфера нашего внимания», «Вбирая и трансформируя боль нашей страны и общества, мы и сами становимся мудрее и гармоничнее»,  «Нужно писать только о хорошем в Родовых поместьях, о проблемах — не надо», «Чтобы всё хорошо закончилось, у нас должно быть целостное понимание происходящего», «Нельзя всё время молчать о том, что наболело», «Родовые поместья — не игра «в розовых слоников» в альтернативной реальности», «Статья не про РП, а про «красных» и «белых», это попытка свернуть нас на политическую пропаганду»...
Мы всё-таки публикуем эту историю, так как считаем, что нельзя жить в обществе и быть оторванным от него и от политики. Существует старое мнение, что «если вы не занимаетесь политикой, то политика займется вами». Разумный человек должен научиться видеть события, «поднимаясь высоко над лесом». 
Когда человек лежит больной в язвах, а мы вместо того, чтобы помыть его, повернуть с боку на бок, будем говорить, что «это фи-и», давайте не будем на него смотреть, а будем за него дружно молиться и он исцелится сам... Если бы Сергий Радонежский только молился за Русь, а не собирал свой Засадный полк, где бы мы сейчас были?! Хотя вполне возможно, что приближённым это не нравилось. Врага надо знать в лицо, а иначе как ему противостоять? 
Отступление и выход из «зоны иллюзий и благости» вызывает дискомфорт и страх. Пока мы сидим на диване, мы сворачиваем горы в своей голове, а если к нам придут злые безкомпромисные дядьки с оружием, то мир будет выглядеть по-иному. Поэтому из уважения к тем, кто проливает кровь и рискует жизнью своей, чтобы мы и дальше сворачивали горы на диване, мы публикуем эту статью в «РЗ».
Мы гордимся этими людьми, которые в оккупации среди нацистского пропагандистского прессинга сумели остаться именно Человеками и решились на прорыв, побег, даже зная, что могут погибнуть. Многие ли из нас смогли бы пройти такой путь, окажись на их месте?!

*     *     *

Мы этнически и по духу русская семья Щербаковых, основатели Родового поместья Заповедная борть, благоустройство которого начинали в 2012 году в тогда ещё диком и нетронутом уголке Украины, Сумской области. Место выбрали в полузаброшенном селе, в 50 км от границы с Россией не случайно. Думали, что так близко к границе и народ будет более пророссийским. Как же мы тогда ошибались! Хоть на тот момент проблема и не стояла так остро, но раскол, начавшийся с «Помаранчевой революции», уже пошёл. Ситуация осложнилась в 2014 году. Случился государственный переворот, приведший к власти на Украине проамериканский нацистский режим. Опьянённая кровью и подстрекаемая Западом киевская хунта напала на Донбасс, сожгла заживо людей в Доме профсоюзов в Одессе и устраивала зверства в других русских городах. 
В нашей области было тихо, потому что она не была пророссийской. Под действием усилившейся пропаганды, лившейся из всех источников, народ всё больше дурел. С каждым годом ситуация всё больше накалялась. 
Мы отгородились от внешнего мира в своём мик­ромирке, в Родовом поместье, пытаясь создать кусочек России в этом океане безумия. Понятно, что всё это была лишь иллюзия. Замок на песке не построить. 
Почему мы сразу не уехали в Россию, спросите вы. Однако не так просто бросить то, во что вложил кусочек своей души. Да и человек склонен верить в лучшее, что это безумие рано или поздно закончится. Но безу­мие не заканчивалось. 
Сближение Украины с Евросоюзом негативнейшим образом сказалось на экологии. Открылся рынок земли, и огромные территории пошли с молотка. Начались раскорчёвки леса, варварская распашка степей и лугов. Безконтрольное использование химикатов привело к гибели огромного количества пчёл, перелётных птиц, зайцев, косуль, диких кабанов и рыбы в водоёмах. Почти полностью исчезли в прудах лягушки, пропали летучие мыши. 

Еврохолдинги стали использовать землю с нарушением севооборота, выращивая самые вредные для природы культуры, такие как кукуруза и подсолнух, чередуя их между собой, и часто сажая кукурузу по несколько лет подряд на одном месте. Глобальная распашка вызвала падение уровня грунтовых вод и опустынивание земель. У нас в посёлке из трёх озёр осталось лишь одно. 

Начались уничтожения памятников, построенных при советской власти. С осквернённого в нашем посёлке обелиска нам удалось спасти и спрятать символ Победы.

24 февраля 2022 г. нас встретили радостным событием: Россия ввела войска на Украину. Нашей радости не было предела. Неужели Россия возьмёт под крыло эти многострадальные земли и наведёт тут порядок?! Но этот день вызывал и двойственные ощущения, так как война застала мою жену Владу в Киеве, куда она поехала в гости к родственникам. Киев усиленно готовили к обороне. Раздали автоматы всем желающим. В городах, подвластных Киеву, началась анархия. Любого, кто не понравился теробороне, могли примотать раздетого скотчем к столбу под видом мародёра. И каждый проходящий мимо мог вдоволь поиздеваться над ни в чём не повинной жертвой. Человека могли просто начать избивать на улице, приняв его за шпиона. Был случай, когда тероборонщики с улюлюканьем и криками расстреляли машину с мирными людьми только за то, что она была цвета хаки. Видать, с пьяну приняли её за военную. Также преступная власть устраивала кровавые провокации, дабы привить людям ненависть к русским, выставить их эдакими зверями. 

Про одну из таких провокаций расскажу подробно. Семья из нашего села купила себе дом в Буче. Когда в сторону Бучи начали двигаться российские войска, эти люди решили выезжать и на одной из дорог наткнулись на какой-то блокпост. На блокпосту мужчину убили на месте, а ей сказали: «Беги, с...а». Когда она побежала, выстрелили ей по ногам, но не убили, дали другим людям её забрать и оказать ей помощь. Когда я у неё спросил, почему она решила, что это русские, то она ответила: «Они ведь по-русски говорили». Я говорю: «А форма, а опознавательные знаки?». «В камуфляже они были», — ответила она. По факту, никаких подтверждений, что это русские, у неё не было, но зато всё село возненавидело русских. Если пытаешься им что-либо доказать, они с пеной у рта кричат: «А кто ещё? Не наши же!». 
Вот на такой лжи и строится вся пропаганда этого кровавого режима. Также фашисткая власть активно применяла так называемые кочевые миномёты. Миномёт грузят в пикап или микроавтобус, подъезжают к населённому пунк­ту, ставят рядом с жилым домом и начинают обстрел русских сёл. Дают несколько залпов, быстро грузятся и уезжают, а по людям летит ответка, так как звукометрические части засекают место, откуда вёлся огонь. 
Если люди протестуют, им угрожают оружием. Но что самое дикое — это то, что были случаи, когда они сами стреляли по своим же сёлам. Об этом мне рассказывали очевидцы. Всё это делается для создания впечатляющей картинки для СМИ. У нас же в селе кто-то распустил слух, что российские войска по пути движения на трассе «Киев—Москва» расстреляли какую-то машину. Причём место, где это произошло, каждый называл какое-то своё. По факту оказалось, что никто никакую машину нигде не расстреливал, а слух распущен, чтобы люди боялись куда-либо ездить. 
Российские войска прошли Глухов, никому не причинив вреда. Украинских пограничников, сдавшихся на КПП «Бачевск», разоружили и отпустили домой. Российская армия прошла мимо нас очень быстро. Но это не явилось преградой для того, чтобы в скором времени все ключевые точки на дорогах взяли под свой конт­роль выползшие из всех щелей украинские тероборонщики, которые проверяли у всех документы, шмонали багаж, а подозрительных выводили на беседы. Ходили страшные слухи про блокпост где-то в Харьковской области, за которым в ярке были свалены различные элементы багажа. Вопрос: где же люди, хозяева данного багажа?
В конце марта жена решила пробиваться из Киева домой. Некоторые рисковые водители за большие деньги перевозили пассажиров из Киева в Глухов. Сплошной линии фронта тогда не было. Водитель по одному ему известным дорогам провозил пассажиров в объезд зон боевых действий. В дороге многократно проверяли документы, одного мужчину, который показался им подозрительным, видать, не выговорил «паляныця», чуть не высадили из маршрутки для дальнейшего допроса с пристрастием. Во всех учебных заведениях квартировались солдаты ВСУ. К счастью, жена добралась без происшествий.
Народ всё больше дурел от пропаганды. Ведь весь пророссийский сегмент интернета был закрыт для простого обывателя. Войти на русский сайт можно было только через VPN сервер. А это мало кто умел делать, посему люди на территории Украины получали специально отфильтрованную для них дезинформацию. Из всех «утюгов» лился такой набор лжи и ненависти ко всему русскому, что становилось жутко. Хотя учебники истории, ещё задолго до СВО, учили детей, что Россия — это древний враг Украины, что русские многие годы грабили, угнетали, убивали и ненавидели мирных и трудолюбивых украинцев; мечтали, как бы извести таких культурных и древних укров под корень. Ну и всё в таком стиле. Детей заставляли делать рисунки и поделки, прославляющие АТО и их «гэройив». В школах и детских садах запретили Деда Мороза и Снегурочку. С детьми приходилось постоянно проводить «реабилитационные» беседы и рассказывать, как всё было на самом деле. Но они у меня молодцы, научились критически к пропаганде относиться и не поддаваться внушению. 
4 апреля 2022 года ознаменовалось трагическим для нас событием. Российские войска стали покидать Сумскую область. В это время фашистские киевские власти перекрыли людям на Донбассе воду. Обстановка там становилась критической, и для урегулирования ситуации в ДНР нужны были дополнительные силы. Тогда мы приняли решение выезжать из Украины с отходящими российскими колоннами. Но войска, как назло, не выходили через наш регион. Ситуация осложнялась ещё тем, что мой 73-летний отец в ноябре 2021 года сломал шейку бед­ра, перенёс сложную операцию, а потом ковид. Он тогда еле ходил на костылях и нуждался в посторонней помощи, посему мы могли выбираться только на машине. 
Уже 5 апреля передовые отряды ВСУ вошли в находящийся не очень далеко от нас Конотоп, а пос­ле наводнили и наш Глуховский район. СБУ стали вылавливать неугодных, параллельно началась первая мобилизация на оккупированной киевской хунтой территории. В нашем посёлке появилась и своя тероборона, состоящая из неблагополучного сегмента населения, которые занимались тем, что с геройским видом пили в сельском клубе. Вот с этой теробороной у нас и произошёл конфликт. Вначале они потребовали наш квадрокоптер, но я отказал. Тогда один из «териков» потребовал и моего участия в их теробороне, я снова ответил отказом, сославшись на свой нейтралитет. Ах, так ты не за Зеленского! И понеслось. К тому же местное население знало наши пророссийские взгляды. Оставаться в этом населённом пункте становилось опасно. Спасало только наличие охотничьего оружия, которое являлось сдерживающим фактором от самосуда.
Бензина в баке машины было километров на 60 и взять больше негде, денег оставалось всё меньше. Была некоторая сумма на карточке, но снять деньги тоже негде. В Глухове все банкоматы были отключены. Пилорама, на которой я работал, закрыта. Спасало то, что в частном доме всегда что-то есть в погребе.
Весна была очень холодная, на Пасху шёл снег. Это была уже третья холодная Пасха подряд. Раньше всегда на этот праздник в майках ходили. 
Когда в Глухове включили банкоматы, встал вопрос о поездке в город. Но к этому времени на Украине у ВСУ-шников и теробороны появилось приложение для смартфонов «хто ты». Теперь, когда они кого-то останавливают на блокпосту, им достаточно сфотографировать человека на смартфон, и приложение через нейросети ищет, где этот человек был замечен с пророссийскими публикациями или комментариями. И человек попадает в застенки. А проб­лема была в том, что у нас такие публикации были.
Ехать решили по объездным разбитым просёлочным дорогам, дабы объехать блокпосты. В городе всё было нормально, но уже на выезде из арки мы обнаружили мобильный блокпост с четырьмя автоматчиками. Нам повезло, что они как раз проверяли другой автомобиль и на нас не обратили внимания. В общем, добавила эта поездка мне седых волос.
Вскоре заработала пилорама, на которой я работал. Киевская хунта спешила как можно быстрее и больше вывезти леса-кругляка и пиломатериалов в Европу. 
В начале мая над нами пролетали российские Су-34. Перепуганные сельчане прятались по погребам, а наши дети выскочили во двор с криками «НАШИ!» и начали махать руками пилотам. Вообще сказать по правде, когда везде бухало, взрывалось и стреляло, было намного спокойнее, чем звенящая тишина последних дней. Поэтому пролёт русских пилотов был для нас отрадой, как знак, что нас не забыли. Дальше хозяйственные дела закрутили нас в водовороте, а у детей началась школа, правда, с дистанционной формой обучения.
Близился праздник 9 мая. На освобождённых территориях люди наконец-то смогли выйти на парад Победы. На Украине же 9 мая отменён вообще, вместо него сделали 8 мая «дэнь прымырэння» (день примирения) с нацистами. На этот день в школах заставляли детей делать антироссийские рисунки и поделки, фотографироваться с ними, после чего выкладывали в интернет. Мы отказались.
Местные активисты регулярно устраивали ярмарки, деньги с которых шли на ВСУ (ну или в карман). Постоянно проходили сборы денег на армию, от которых было трудно отказаться.
В сельском клубе устроили плетение маскировочных сетей, делали катакомбные свечи. Причём тянули туда даже детей. Если отказываешься с ними в этом участвовать, то ты враг. Мы не участвовали, хоть нас неоднократно и очень настойчиво «приглашали».
Отдельно стоит упомянуть церковь. Гонения на православную церковь Московского патриархата многократно усилились. Те священники, что не захотели прогибаться, вынуждены были бежать и скрываться. Им приписывали обвинения по статьям уголовного кодекса Украины «сепаратизм» и «измена Родине». Некоторые особо смелые священники совместно с частью верующих уезжали в отдалённые заброшенные хутора и образовывали тайные общины. На эти общины, конечно же, шла охота СБУ. Всё, как в античные времена. Не зря говорят, что история цик­личная. Все эти люди, естественно, обречены, так как на Украине нет мест, где можно было бы полностью скрыться. 
Природа благодаря России начала понемногу восстанавливаться. В 2022 году распахали только 2/3 полей. Перепаханные раньше луга постепенно зарастали разнотравьем, а в озере стали появляться единичные лягушки. Временно остановилась раскорчёвка лесов. Даже пчёлы в этот год принесли намного больше мёда.

Мы же весь год активно продумывали план и варианты побега.
Первой мыслью было найти контрабандистов, которые бы помогли перебраться в Россию. Искать было непросто, так как если информация, что ты хочешь выехать в РФ, попадёт к свидомиту (так мы называем людей с промытыми мозгами), то на этом свой жизненный путь можно считать законченным. Вроде нашли одну лазейку, только хотели договориться, как СБУ накрыло эту группу. А время шло. Наша область всё больше стала наполняться ВСУшниками. Вдоль всех дорог и лесополос стали рыть окопы и строить блиндажи. Местность вдоль границы активно минировалась. Ситуацию осложняло ещё то, что в соседнем с нами селе расквартировали подразделения из Западной Украины. К нам в посёлок они регулярно ездили за дешёвым самогоном и женщинами лёгкого поведения. Был случай, когда мой старший сын шёл по улице, ему навстречу шагали два солдата-западенца. Один из них малому говорит: «Ппрывит». Сын отвечает: «Здравствуйте». Так это негуманоидное как кинется к нему с криком: «Чому на свынячий мочи, араз задушу». Малый очень испугался, к счастью, ему удалось убежать.
Так постепенно пришла зима. В сердце жила надежда на зимнее наступление российской армии. Но наступления всё не было.
Появилась шальная мысль попытаться прорваться машиной на Новый год, 1 января, когда все ВСУ-шники будут в доску пьяными. Но это была авантюра, так как на праздник наверняка будут удвоены посты. И даже одного не полностью пьяного ВСУ-шника с автоматом будет достаточно, чтобы превратить нашу машину в решето. 
Когда стало понятно, что зимнего наступления России в Сумской области не будет, киевская хунта стала перебрасывать расквартированные в области подраз­деления ВСУ под Соледар и Артёмовск. Но параллельно с этим началась жесточайшая мобилизация по всем населённым пунктам. К людям ломились в дома, вылавливали на улицах, магазинах, транспорте, работе. Вручали повестки на блокпостах. Потери ВСУ в живой силе были огромны, и Киеву срочно требовалось «свежее мясо». Жителей Украины ставленники НАТО абсолютно не жалеют и порцию за порцией бросают в мясорубку. Ко мне три раза ломились домой военкомы. Один раз приходилось отходить болотами. На работу пробирался кустами и огородами. Мы до последнего рассчитывали дождаться наших, пропустив через себя линию фронта. Но последней каплей стало сообщение в укросми, что если взрослые не захотят добровольно эвакуироваться из зоны боевых действий, то у них принудительно будут отбирать детей.
Оценив ситуацию, взвесив все «за» и «против», мы приняли непростое решение временно оставить отца и выходить из Украины пешком, чтобы, уже находясь в России, попробовать вытащить папу через границу. Он уже к этому времени ходил без костылей, с палочкой. Это решение нам далось нелегко, но другого выбора не было. Дату выхода назначили на праздник Святой Троицы 4 июня. К прорыву активно готовились, изучали с детьми карту, подтягивали физическую подготовку. Я учил сыновей (старшему Святославу в этом году исполнилось 13 лет, младшему Всеволоду — 11 лет) выживанию, ориентированию на местности, тренировал выносливость. У нас с женой тоже была неплохая физическая подготовка: мы в молодости занимались активным туризмом, много путешествовали по стране. Дети рано повзрослели, ведь перед ними в их юном возрасте стояли совсем не детские задачи. Им предстояло перейти границу, она же линия фронта, что непросто даже для спецназа.
Наша местность находится в зоне лесостепи, с преобладанием степей. Вдоль границы лесные массивы очень малы и незначительны, а переходить по открытой местности было самоубийством. Ведь пограничники ВСУ оснащены дронами и тепловизорами. Как же я не люблю степь, а после всех этих событий, у меня ещё и фобия добавилась — боязнь открытых пространств. Вот в лесу чувствую себя, как дома, лес — это моя стихия. Ещё одним негативным фактором было то, что попасть в приграничный населённый пункт можно было только по специальному разрешению, выписанному по очень веской причине. К тому же напуганное укро-сми местное население во всех незнакомых людях видело шпионов и сразу доносило властям, даже избить могли. В малых населённых пунк­тах ведь все всех знают. То есть ситуация складывалась такая, что на самый передок не поедешь, а идти надо так, чтобы никому не попадаться на глаза. 
Осмотрев карту, я нашёл два наиболее подходящих варианта выхода. Первый — по лесистому оврагу, до которого ещё нужно как-то добраться. Да и риск был очень велик, так как всего одной пулемётной точки хватило бы для перекрытия этого оврага. Ещё и мин там натыкают так, что мало не покажется. Второй вариант — более интересный и осуществимый: через небольшой лесной массив, находящийся возле КПП Крупец, хутора Стариково и места паломничества мужского монастыря «Глинская пустынь». 
Начался самый ответственный этап операции — сбор разведданных, которых критически не хватало. Ведь логически понятно, что это самое слабое место границы и там может быть расположен хоть целый полк. Информацию найти было очень тяжело, ведь людей, бывающих у самой границы, да к тому же пророссийски настроенных, найти невероятно сложно. Ведь все боятся подставы СБУ. Из той информации, что нам удалось собрать, следовало, что в Глинскую пустынь ездят паломники — это раз. Есть в этом лесу хуторок, где раньше жили три отшельника, к которым ездили верующие, — это два. Концентрация сил ВСУ в этом регионе не слишком высокая — это три. И что в Стариково находится гарнизон ВСУ — это четыре. Монастырь в Глинской пустыни находится под колпаком СБУ — это пять. В голове стал вырисовываться план прорыва.
Настал следующий этап операции — правильно экипироваться. Кое-что из снаряжения у нас было. У меня два полезных хобби — аппаратный поиск (поиск старинных монет с металлоискателем) и выживание. Благодаря первому у нас был металлоискатель, благодаря второму — тепловизор. На смартфоне у меня стояла нужная программа для кладоискателей OZI Explorer, позволяющая использовать смартфон как Jps-приёмник, для неё не нужен интернет и симкарта. Ведь по подключённому к сети смартфону человека легко найти. Также для этой программы нужны карты местности с привязкой. Как найти такие карты или изготовить самому, можно узнать в интернете, на сайтах кладоискателей. Симкарты из смартфона, естественно, нужно повынимать. 
Также потребовалось изготовить какое-то средство против собак. Ведь собака — это самый страшный противник, обладающий отменным слухом, обонянием и сильными челюстями. В интернете мы нашли информацию, как изготовить средство от собак, которое называется «кайенская смесь». А сделать её просто: 50% самого крепкого табака и 50% чёрного перца перемолоть в пыль. Необходимо периодически посыпать за собой след, и собака гарантировано надолго теряет обоняние. 
Также взяли складной нож, компас, болторез для перекусывания колючей проволоки (я покупал тот, что способен перекусить штырь толщиной до 5 мм) и маломощный светодиодный фонарик с наклеенным синим стеклом (синий свет не так бросается в глаза). Детям на рюкзаки с целью введения в заблуждение противника привязали жёлто-голубые (цвета флага Украины) ленточки. Из расчёта на то, что свидомит, увидя национальную символику, не будет дотошно досматривать багаж. 
Разобранный металлоискатель без штанги (в качестве штанги я планировал использовать найденную в лесу ветку) и тепловизор сложил в детские рюкзаки в надежде, что детей постовой не воспримет всерьёз. Сверху всё замаскировал одеждой и едой. 
Выход на Троицу планировал не случайно. Листья деревьев способны неплохо укрыть от тепловизора и дронов. Также есть вероятность, что некоторая часть патрульных упьётся на посту в хлам. 
Но дату выхода мы всё-таки решили перенести на более ранний срок, на Пасху, так как нацистский киевский режим планировал вскоре начать большое кровавое наступление. Военкомы сбились с ног, вылавливая мужчин и парней «на мясо». Ещё одним доводом в пользу выхода на Пасху была надеж­да, что Бог в такой день сбережёт. Да и у укров в этот праздник не будет большого желания патрулировать. Все их мысли будут только о выпивке. К тому же мы понимали, что СБУ не дремлет. И то, что за нами придут — это вопрос времени, и чем раньше мы выберемся с вражеской территории, тем лучше.
Перед выходом собрали вещи. Положили белую наволочку, которая пойдёт на импровизированный белый флаг, моток верёвки. Одежду выбирали гражданскую, но тёмных тонов. Одевались потеплее, так как прорыв мы спланировали в ночь перед Пасхой, с субботы на воскресенье. Также распечатали на принтере каждому по иконе «Взбранной воеводе Победительная» и ещё три псалма (26, 50, 90) положили в нагрудные карманы. Взяли и некоторый запас денег, предварительно поменяв гривны на доллары, так как поменять украинские гривны в России проблематично. 
Перед отъездом провели беседу. Я всем описал ситуацию: шансов пройти и выжить у нас, мягко говоря, немного. Поход — дело сугубо добровольное, и если кто не уверен, может остаться. Все согласились идти. Страха не было. За столько времени мы просто устали бояться. Была только холодная решимость берсерков. Также я объяснил старшему сыну Святославу, что если меня убивают, старшим группы становится он и продолжает вести группу к цели. Каждый наизусть заучил маршрут. Точной даты нашего выхода, окромя нас, не знал никто. 
В субботу 15-го, часам к одиннадцати утра, помолившись, мы выехали на своей машине в Глухов. Ехали объездными просёлочными дорогами, чтобы объехать блокпост на въезде в Глухов. До города добрались без происшествий. Машину поставили возле двора знакомого, солгав, что едем на несколько дней в гости, но машина старенькая и далеко от Глухова мы на ней отъезжать боимся. Оставлять машину где-то в городе или за городом было опасно, так как брошенный автомобиль мог привлечь чьё-то внимание раньше времени. 
Мысленно попрощавшись с машиной, поблагодарив за службу (вы можете подумать, что я сумасшедший, но мне кажется, что у каждого предмета есть душа; машина ведь честно верой и правдой служила нам не один год), мы пошли на городской рынок за провизией. Из еды брали хлеб, сыровяленную колбасу Суджук (она лёгкая, занимает мало места, медленно портится и очень питательная), чёрный шоколад (он питателен и улучшает настроение) и желейные конфеты (желатин способствует скреплению желудка, ведь при маршброске в туалет ходить некогда). 
Отоварившись на рынке, двинулись на автостанцию, взяв билеты на маршрут «Глухов — Шалыгино» на 16:12. Монастырь Глинская Пустынь находится, не доезжая до Шалыгино, но билеты мы взяли до конечной с целью сбить возможную слежку с толку (как в анекдоте: если у вас паранойя, это ещё не значит, что за вами не следят). 
Выбор ехать до Глинской пустыни общественным транспортом был не случаен. От неё до Глухова нужно проехать два блокпоста. И если частные машины шмонают серьёзнее, то к осмотру общественного транспорта ВСУ-шники стали относиться спустя рукава. Обычно требуют, чтобы все показали паспорта и отпускают. Так как в таких автобусах ездят, как правило, только жители этих населённых пунктов. В случае, если нас начинали бы расспрашивать, мы должны были говорить, что мы паломники и в монастырь едем на ночную службу. 
Но проехать у нас получилось лучше, чем мы думали: на первом посту ВСУ-шники даже не стали документы проверять, просто кивнули водителю: мол, проезжай, а на втором и автобус не останавливали. Так мы доехали до Глинской пустыни примерно в 17:30. Возле монастыря с нами вышел всего один паломник (монастырь-то в 
10 км от границы, простреливают часто с обеих сторон, это и отпугивает прихожан). Перекрестившись на храм, мы сделали вид, что свернули в лес в туалет, а сами двинулись форсированным темпом в сторону хуторка отшельников. Пока решили не скрываться, если остановят — скажем, что к святым людям помолиться идём. 
Пройдя метров 150, мы неожиданно наткнулись на окоп с блиндажом. Немного перепугались, но, к счастью, окоп и блиндаж были пусты, хоть и обжиты. То ли их вообще бросили, то ли на праздник укровоякам лень было службу нести. Я мысленно попросил у души старца-отшельника отца Тихона, умершего в этом лесу несколько лет назад, чтобы он помог пройти этот лес и вывел нас в Россию. Это ведь его лес. Он знал его, как свои пять пальцев. Также просил о помощи Бога и покойных маму и дедушку-фронтовика, он у меня разведчиком был.
Так, двигаясь быстрым темпом по дороге, мы добрались до брошенного хутора отшельников. Чем дальше, тем всё явственней ощущалась линия фронта. Вдали периодически что-то громыхало и взрывалось. А мы шли как раз в сторону этой канонады. Деревенька встретила нас запустением и тоской. Брошенные дома нагоняли на сердце грусть. 
Вот и подошёл к концу наш первый этап пешего маршрута. До границы оставалось всего 7 км, но я клянусь, что это были самые длинные километры в моей жизни.
Пройдя брошенный хутор, мы сошли с дороги в чащу, так как легенды на нахождение в этой части леса у нас не было. Переходить границу мы решили на участке между КПП Крупец и деревней Городище, так как выходить напрямую на Крупец было опасно: местность там наверняка нашпигована минами-ловушками и укровскими постами. То же самое может быть напротив Городища. Поэтому пройти между ними было наилучшим вариантом. Дальше маршрут был очень сложен: чем ближе к границе, тем больше сужался лес, достигавший в конечном итоге ширины всего 2 км между Крупцом и Гарнизоном ВСУ в Стариково. Дороги возле Стариково активно патрулировались техникой укров. Идти было трудно, пространство между деревьями заросло кустарником, который крайне неохотно пропускал путников. В Стариково нас услышали собаки, но, видать, постовые нас приняли за диких зверей, коих тут было немало. В лесу мы старались идти по кабаньим тропам, ведь нет лучше сапёра, чем вепрь. Под его весом сработает любая противопехотная мина.
Небо было затянуто тучами, дул порывистый холодный ветер, качающий деревья и тем самым скрывающий шорох наших шагов. С каждой минутой всё больше темнело, чаща становилась всё более густой, за Стариково все дороги были перекрыты импровизированными засеками из спиленных деревьев и, возможно, заминированы. Металлоискателем мы пока не пользовались, так как развернуться с ним в этой чаще было невозможно. Дальше в чаще всё больше попадалось бурелома, идти было очень трудно, к тому же сумерки уже сменились темнотой. 
И тут пропал сигнал спутников на JPS. То ли система радиоэлектронной борьбы работает у границы, либо спутников над нами не было в этот момент. Дальше двигаться нужно было по компасу, держа направление на северо-восток. Но проблема возникла там, где её не ждали: младший сын Всеволод потерял компас, который он нёс. Ситуация складывалась патовая: кромешная темень (пользоваться фонариком было опасно), вокруг лес, заросший кустами и заваленный буреломом. И куда тут идти, как определить стороны света? Можно ориентироваться на периодический лай собак. Но собаки лают в трёх направлениях: на КПП Крупец, в Городище и в Стариково, в которое нам совсем не нужно. Как выбрать нужное направление? Оставался единственный вариант — внимательно слушать. 
Прислушавшись, я услышал искомое — еле слышный гул пашущего трактора вдалеке. Вспомнил, что уже слышал этот звук раньше, с северной стороны, со стороны России. Мы двигались на звук, читая про себя молитву «Отче наш». Прорывались через сплошной бурелом и кустарник. Рискуя выколоть себе в темноте глаза, мы упёрлись в сплошную засеку из поваленных деревьев. Похоже, их повалило разрывами снарядов. Я запутался в ветках, так как шёл головным в колонне. Сказать по правде, еле вылез из этой ловушки, образованной сплетением крон поверженных могучих исполинов. С огромным трудом обойдя завал, мы упёрлись в забор, состоящий из двух рядов колючей проволоки. Проверив пространство перед забором, я проделал брешь в заграждении. И тут сработал датчик движения, включилась сигнализация. 
Мы с перепугу бросились бежать, не разбирая дороги, по зарослям. Боялись, что ВСУ-шники накроют нас миномётами. К счастью, датчик оказался российским. Отдышавшись, мы соорудили импровизированный белый флаг, надели на себя белые вещи и с поднятыми руками вышли к спешащему на место прорыва отряду русских пограничников. Заранее окликнули солдат, чтобы обратить на себя внимание. Крикнули: «Мы свои, мы русские!!!» Командир погранцов удивился: как мы прошли минное поле? Я сказал, что там не было никаких мин, и тут сзади как жахнет. Очевидно, дикий кабан напоролся на мину. «Вот тебе и нет мин!» — ответил пограничник. Как оказалось, мины там с полностью пластиковым корпусом. Металлоискатель их не видит, а прошли мы просто чудом, с Божьей помощью. Бог на Пасху уберёг. 

Это была наша первая Пасха на Родине. Так что 15–16 апреля у нас второй День рождения, один на всех, для всей нашей семьи. Вышли в Россию мы аж за полночь. И вдохнули русский воздух. Ах, какой это был воздух! Дышали и надышаться не могли. Глянули на небо, а небо-то ясное, звёздное и ветра совсем нет. Как будто в другой мир попали. И что самое интересное — исчезло это чувство уныния, серости, безнадёги, обречённости, которым прямо пропитан был воздух на Украине. Перед прорывом я по­обещал Богу, что если мы выйдем, я буду стараться каждое воскресенье ходить в церковь. В Россию я вышел глубоко верующим человеком. Не зря говорят, что не бывает атеистов в окопах под огнём.
Встретили нас очень хорошо. Вначале отвели на КПП Крупец, потом приехал за нами КамАЗ с броне-капсулой. И уже на нём нас отвезли в ближайший город. Дети были очень довольны: первый раз ехали в броне-капсуле. Нас временно разместили в комнате отдыха, накормили. Отдельно стоит отметить доброту и отзывчивость русских солдат. Каждый пытался как-то помочь, чем-то угостить. Гостинцев нам собрали большущий пакет, не забывая о детях. Мы тоже не остались в долгу и подарили армии России тепловизор. Хотели отдать и металлоискатель, но они отказались: сказали, что им он без надобности. Также меня поразила честность пограничников. Из того, что у нас было, не взяли ни копейки. 
Такая честность, доброта и отзывчивость русских солдат поразительно контрастирует с Украиной, где люди живут по принципу «человек человеку волк». На Украине (кроме юга и востока) в основном люди злые, угрюмые, хмурые, отравленные завистью и ненавистью. А основной принцип их жизни — что-то украсть, кого-то наду­рить и потом хвастаться другим, как они обманули и обворовали. Я не буду говорить о всех жителях Украины, но в Сумской области львиная доля именно таких. Это моё субъективное мнение. И я искренне рад, что в России люди другие.
Вскоре нас перевезли в другой город и временно, пока оформляются документы, поселили в гостинице.
Что мы планируем делать дальше, спросите вы. Дальше, когда получим вид на жительство, хотелось бы поехать в Сибирь, в тайгу, на Родину предков и основать там своё Родовое поместье. Но перед этим я хочу пристроить семью и пойти на фронт добровольцем, чтобы отдать свой долг перед Родиной, как это делали мой отец, прадеды и деды. Потому как сейчас идёт война не между Украиной и Россией, так как по обе стороны баррикад есть и русские, и украинцы, и представители других народностей. А война идёт между идеологиями, культурами, вернее сказать, между нашей культурой и их антикультурой, славянской и западной. 
И не дай Бог западному миру победить, тогда нас постигнет смерть, сначала духовная, а затем физическая. Поэтому сейчас необходим посильный вклад каждого в победу. За нашу культуру, наше будущее и наших детей. И тогда, как говорил Владлен Татарский (Максим Фомин), Царствие ему Небесное: «Враг будет разбит, победа будет за нами»!

Сергей Щербаков.