Так уж выходит, что на земле без конца открываешь для себя те самые прописные истины.

То вдруг засмотришься: на дворе трава, на траве дрова… — красиво!

То, глядя на улыбку козы, поймёшь: «На фига козе баян!» — ей вправду и так весело.

То поймёшь, что сук, на котором сидишь, пилить не только глупо, но и неудобно, — потому и предупреждение…

Однако этой весной проверили кое-что «повеселее».

Ребята пошли посмотреть яму под погреб, выкопанную с осени. Пришли чумазые, уставшие. Старший сообщил, что нашли в стене хрена корешок, он сладким оказался, и младший съел его. Ну и забыли. Покушали, отдыхать пошли. А шестилетний есть не стал, так прилёг да и уснул. А как проснулся, через час, — странный какой-то. Сначала кота собачкой назвал, потом нас с сыном перепутал, смотрит странно, а потом и вовсе начал руками махать, общаться не пойми с кем и чем. Я сначала его пыталась ещё поспать уложить, отпоить. Хохочут все, а мне уже не до смеха. Потом увидела, что зрачки у него плохие, расширенные, и на свет реагировать не хотят. Тут уж стала звонить, советоваться. Ну и собрались да пошли на встречу к «скорой». Он молодцом, шёл бодро, всё-таки крепкий организм, здоровый, только пришлось держать двоим. 4 километра пока шли, он и дрова в печку подбрасывал, и меч из камня вынимал, и нас подхватывал, когда мы «падали». Смех был сквозь слёзы, конечно.

В больнице встретили меня жёстко, как мать-наркоманку или что-то вроде, потом реабилитировали. С милицией, конечно, пришлось объясняться. Но не суть.

Промыли парня хорошенько, 2 литра жидкости в кровь влили, но он ещё до утра тортики на стенах видел и всю родню в коридоре.

Только на следующий день вернулся к нам, даже адекватнее, по-моему, стал, вспомнить, конечно, не мог, как в больнице оказался и остальное. Ещё нас прокапали для поддержки печени и отпустили.

Дома посмотрели в Интернете, посравнивали корешки, листики и симптомы, поняли: белены парень объелся.

Вот так это, оказывается, бывает.

Юлия Жемчужникова. Милое, Калужская область.