...Да самовар-­батюшка

Была у моего двоюродного брата прабабка Ульяна. Завидного оптимизма старая крестьянка. Целыми днями бродила она по дому, копошила мелкие дела, припевая:

— Нет лучше на свете печечки-матушки да самовара-батюшки. Попили, поели, на печку полезли... Хорошо на свете белом жить.

— Печечку-матушку до самого своего конца упевала. А прожила она девяносто пять лет. Да и как было не славить, не упевать её. На печке в прежние времена на свет Божий появлялись, на печи росли, на печи хвори лечили, с печи в мир иной отправлялись.

Как-то рассказали мне такую историю. Перед самой Великой Отечественной войной правительство наше объявило конкурс на лучшую экономную печь. Оно и понятно: почти вся Россия дровами отапливалась, сколько леса в трубы вылетало! В конкурсе том приняли участие самые видные умы Родины. Лучшие проекты были отобраны и сведены в книжку, но до воплощения их дело не дошло. Помешала война.

В конце сороковых вернулся один печник в родную деревню и по первости решил переложить старухе печь. Полез на чердак и нашёл там изжелтевшую книжицу с неосуществлёнными проектами. Выбрал проект академика Грум-Гржимайло, специалиста в области чёрной металлургии. Печь сложил, обсушил, затопил. Старуха в печь чугуны поставила и корову доить пошла. Вернулась, сунулась к печи, а чугунов нет. Поплавились чугуны.

Признаюсь, я той истории поначалу не поверил, пока не встретился в Кириллове с грузчиком сельпо Спириным Александром Павловичем. Показал он мне печку собственной конструкции, в которой уж если горшки не поплавятся, то на следующий день — можно пироги печь. Настолько удивительная у Спирина печь была, что если бы я её собственными глазами не видел и всю руками не общупал, то ни в жизнь не поверил бы. Печь та топилась без дыма. Вовсе. И ещё многое другое было в ней поразительно. Но прежде чем поведать о печке, расскажу о её хозяине.

По Гегелю

В то время, когда я познакомился со Спириным, было ему около семидесяти. Тем не менее, был он чрезвычайно силён. Мог на плечах запросто двести килограммов унести. Образование Александр Павлович получил самое примитивное — два класса церковно-приходсткой школы. А всё остальное постигал самоуком. Во время войны служил он в Архангельске, охранял аэродром. Служба была спокойная и даже в чём-то скучная. Нашёл Спирин недалече библиотеку, но в ней оказалась только литература по философии и марксизму-ленинизму. Попробовал читать и увлёкся. За четыре года перечёл всю библиотеку, познал всю мировую философскую мысль. Сорок лет спустя мог цитировать Канта и Гегеля страницами.

В конце пятидесятых, анализируя политику партии и правительства, Спирин пришёл к выводу, что страна наша полным ходом идёт в тупик. Об этом, по простоте душевной, он написал большое аргументированное письмо и отправил его в Центральный Комитет. В ЦК удивились, что за теоретик сидит в вологодской глухомани? Уж не высланный ли какой академик? Навели справки, послав в Кириллов запрос с копией письма. Там перепугались и с испугу записали Спирина психически больным. Спирин плюнул и политикой больше не занимался. Но задумал, исходя из постулата Гегеля о познаваемости мира, познать печное дело. Тем более, нужно было класть печь в новом доме. Несколько лет потратил он, чтобы найти то самое решение, сделавшее простую печь-теплушку настоящим чудом. Печь эта требовала дров в несколько раз меньше, жару давала в несколько раз больше, а дыму не давала вообще. Температура горения была в ней такая, что топливо сгорало в ней без остатка. Дело пахло авторским свидетельством на изобретение. Это ж целая революция в экологии! Сколько печей, сколько котельных, сколько заводских труб могли бы перестать коптить наше небо, отравляя природу. Это сколько ж лесов можно было уберечь от топора, сколько сэкономить топлива?!

«Есть, но быть того не может...»

Я подготовил на областном радио передачу о Спирине и его чудесной печке. И тотчас со всех сторон посыпались отклики. Откликнулась и наука. Трое учёных из Ярославского НИИ, занимавшегося проблемами теплоснабжения, попросили меня свести их со Спириным. Александр Павлович принял науку ласково, дал осмотреть печь, затопил её. Ученые полезли на крышу. Дым из трубы не шёл. Только едва тёплый воздух поднимался вверх. Обследовали подвал, топку... Выпили пол-литру водки, снова полезли и на крышу, и в подвал. Спирин предлагал: «Помогите оформить заявку на авторское свидетельство, беру вас в соавторы...» Наука колебалась. Выпито было три пол-литры, а секрет печи так и не разгадан.

— Не верим, — твердили учёные умы. — Скажи, дед, куда дым деваешь?

И до самой Вологды повторяли одно: «Быть того не может...»

Позднее я хотел сделать о Спирине и его печах документальный фильм, но не успел. Мастер умер. И вместе с ним ушёл, казалось бы, секрет удивительных чудо-печей, которые могли бы дать большой толчок нашей экономике и экологии. Но я ошибался. И какова была моя радость, когда я встретился с сыном Спирина и узнал, что секрет не утрачен, а конструкция бездымных печей усовершенствована младшим Спириным.

Александр Александрович Спирин — фермер. У него огромный в сто пятьдесят квадратных метров дом о шести комнатах, весь отапливается одной маленькой печкой, которая, к тому же, находится в подвале. Даже в самые лютые морозы в доме стоит жара. Кроме того, печь даёт и горячую воду на хозяйственные нужды. А угля потребляет до смешного мало, топится бездымно, полностью поглощая тепло горящего топлива. Александр Александрович говорит, что такая печь способна отапливать помещение в триста квадратных метров, если дом будет в двух уровнях.

Деньги в трубу

...Время бежит, кипят политические страсти, вершатся революции и перевороты, но в основе государственности нашей мало что меняется. По-прежнему остаются невостребованы труды российских самородков из народа не только в Кириллове, но и по всей матушке-России.

Зимой младший Спирин в межсезонье устроился подработать кочегаром в районную больницу. Два котла топились плохо, угля сжирали много, температура же воды на выходе была около пятидесяти градусов, в корпусах больницы стоял промозглый холод. Спирин по ходу дела провёл маленькое переустройство топок и они загудели на всю мощь. Тут же температура воды поднялась до 93 градусов, а расход угля сократился вдвое. Приходило к Спирину начальство, удивлялось, хвалило, обещало на всё лето дать ему работу по переоборудованию котельных города к будущей зиме. Но это оказались только слова. И опять будут вылетать деньги в трубу, будут трещать бюджеты по швам, а в домах гулять морозы.

Неужели всех русских самородков ожидает судьба несчастного левши, молившего перед кончиной: «Скажите государю, ружья кирпичом чистить нельзя...». Слышит ли эту мольбу государь?

Анатолий Ехалов. Кирилловский район, Вологодская область.
www.ecoposelok.narod.ru.