Дом с бассейном 
В селе Лох, или Лох-Анджелес, как его в шутку называют местные, отродясь не видали туристов, пока тут не появился Юрий Карáмзин. Хотя место колоритное: вокруг живописные холмы и пещеры, овеянные легендами, в самом селе — восстановленная старая водяная мельница. Да и сами жители тоже не лохи, а работящие и неравнодушные люди, которые в своё время сумели привлечь к селу внимание губернатора и получили грант на реконструкцию той самой мельницы. 
63-летнего Карамзина проще всего найти по прозвищам — Дон Кихот или Испанец. На первого он и правда похож — седыми волосами и бородкой клинышком, а с Испанией у него связана особая история, авантюрная. 

В Испании Юрий Карамзин жил, пока не вышел на пенсию. 
Уехал в 1999 году, до этого поработав в самых разных сферах — от повара до фрезеровщика. Говорит, в России тогда всё было настолько плохо, что просто хотелось бежать куда глаза глядят. 
— Мы сели с друзьями в машину и поехали, — рассказывает он, как оказался на Пиренейском полуострове. — Ребята вернулись, а я, поскольку деньги на поездку занимал, остался. 
Поначалу было тяжко: Карамзин не знал языка, ночевал в палатках и ел один хлеб. Потом познакомился с саратовскими мигрантами и устроился сборщиком цитрусовых. В Испании мандарины и апельсины собирают с мая по октябрь, работают приезжие, и зачастую нелегально. Со временем Карамзин стал получать достойную зарплату, перевёз в Испанию жену и двух сыновей. В последние годы испанского периода он вполне легально занимался установкой солнечных батарей. 

— Получал 1700 евро, — вспоминает Карамзин. — Дом с четырьмя спальнями, гостиной и бассейном снимал у знакомого за 250 евро. Ни на что не жаловался. 
Ближе к пенсии Юрий Александрович вдруг загрустил: 
— С годами понимаешь, что это не твоя страна, любить её так, как испанцы любят, ты не можешь, твоя Родина — это Россия. 
Больше всего он тосковал по старенькой маме, которая осталась одна в Саратове и переезжать на берег испанский не хотела. Однажды Юрий Александрович и его жена просто купили билеты в Москву в один конец. Но с мамой Карамзин так и не увиделся: 
— За десять дней до нашего приезда она умерла. Подняла швейную машинку, оторвался тромб. 

«Может, в живых меня уже не было бы» 
Обратно в Испанию Карамзин не поехал. В Саратове устроился директором турбазы, к делу подошёл с привычной ответственностью европейца и с работников требовал, чтобы дурака не валяли. Получалось не очень. 
— Я объяснял, что если у них зарплата почасовая, то они должны все эти восемь часов работать, — говорит он. — Если не нравится, то нечего было соглашаться на такие условия. Никаких результатов это не дало, а я получил инфаркт. 
Дальше — больницы и таб­летки. Когда Юрий Александрович выходил на заслуженный отдых, получил врачебный наказ правильно питаться и как можно больше двигаться, а ещё пенсию — 4 тысячи рублей. После 1700 евро — как обухом по голове. 
— Я всё время говорю: «Спасибо пенсии родной, что я пока ещё живой». Если бы не эти 4 тысячи, я бы ничего делать не стал и, может, в живых меня уже не было бы. У нас мужчины в роду рано умирали, не дожив до 60 лет. 
Карамзины затеяли новый переезд — на этот раз из города в деревню, где и воздух чище, и жизнь дешевле. Старший сын купил родителям дом в селе Лох, в сотне километров от Саратова. Юрий Александрович обустроил его своими руками не хуже, чем в Европах: подвёл газ, водопровод, построил туалет с душевой, даже тёплые полы сделал. 
Пенсионеры разбили огород, а чтобы на столе было ещё и домашнее молоко, задумали завести коз. 
— Козье молоко пахучее, я такое не могу пить, — рассказывает Испанец. — Но я вычитал, что есть такая альпийская порода коз, у которых молоко без запаха. 
В Альпы за козами ехать не пришлось — восемь красавиц Юрий Александрович купил в Самарской области. Карамзин построил для коз сарай — тёплый, с водопроводом, и началась деревенская жизнь саратовского «идальго». 
— С козами гуляю каждый день, — рассказывает он. — Два часа утром и два часа вечером. Не хожу только в сильный ливень, когда корка ледяная образуется и когда снега выпадает много. Сам я никогда не стал бы столько гулять, а козам нужно. 
Из лишнего молока Карамзин придумал делать сыр. Так совпало, что, когда Карамзины пере­ехали в Лох, село стало раскручиваться как туристическое. Местные воссоздали водяную мельницу, и в Лох по выходным зачастили гости. А им, понятно, нужно не только гулять-смотреть, но и есть. А ещё — сувенир купить. Вот тут-то Карамзину и пригодились козы, а также помощь испанской снохи. 
— В её семье делали мягкий сыр, — рассказывает он. — Особых вложений он не требовал. Я ей позвонил, она рассказала рецепт. 
По словам Карамзина, он примеряет цену сыра на себя: если сам может позволить себе купить хотя бы одну баночку в месяц, значит, и другие тоже могут. Подчёркивает: это не бизнес, прибыли немного, козам нужно покупать корм. Всё для души и для здоровья. 

Сад неправильных скульптур 
Теперь туристы не просто приходят заморить червячка и купить сыр от Испанца, но и остаются послушать его рассказы, посмотреть на его длинноухих коз и погулять по его второму дому в испанском стиле. Его Карамзин построил, продав четырёхкомнатную квартиру в Саратове, для своих сыновей, которые тоже вернулись на Родину. 
На фасаде этого дома — ветряная мельница. 
— Меня же Дон Кихотом называют, надо легенду поддерживать, — смеётся Карамзин. — А кто такой Дон Кихот? Это лох! Самый главный лох на планете! 
Главный «лох» саратовского села на свою же параллель не обижается: Дон Кихот Сервантеса — романтик и мечтатель, на таких не только испанская земля держится. Карамзин тоже много мечтает. Правда, с результатами. Они интересны не только ему, но и окружающим. В своём дворе, например, он устроил сад неправильных скульптур под стать испанскому дому — на дорожках сидят грустящий ангел, Будда, русалка… Объясняет: 
— «Неправильных» — потому что я никогда скульптуре не обучался. 
Испанец вынашивает идею построить кухню со стеклянной стенкой, чтобы туристы могли наблюдать за процессом приготовления еды, и поставить там испанскую печь орно, чтобы делать испанский аналог пиццы со своим сыром. Хочет сделать это не для себя, а для внука, который учится на повара и которому скоро понадобится работа. 
О солнечной Испании саратовский Дон Кихот часто вспоминает в беседах с туристами, но о возвращении не жалеет. Кстати, пенсия, которая дала ему «пинок», выросла до 7 тысяч рублей. 
Ольга Кузнецова.
ИД «Собеседник», декабрь 2017 г.