Мы с вами часто замечаем, что язык меняется, в нём всё время нарастает пласт заимствованных слов. 
Я против законодательных запретов на иностранные слова, и вот почему. Во-первых, иностранные слова приходят, как правило, потому, что приходят новые вещи. Помните, во времена А. С. Пушкина появились слова «панталоны», «фрак», «жилет», всех этих слов на русском нет. А ещё раньше слово «кровать» пришло к нам из греческого и стало рядом с «одром» и «постелью» — чисто славянскими словами. Пришла новая вещь, и вместе с ней пришло новое слово. Не всегда так везло русскому языку, что рядом с «аэропланом» появлялся «самолёт» и очень удачно вытеснил этот пресловутый «аэроплан». Но здесь не надо безпокоиться, очень немного новых слов осело навсегда в языке, потому что большинство из них растворялось в небытие сразу же, когда вещь переставала быть актуальной. Ну где, скажите, ныне «жандармы», «унтер-офицеры»? Они ушли вместе с историей. И точно так же уйдёт когда-нибудь современный компьютер или планшет, когда их заменят какие-то новые вещи, новые понятия, новые явления. Хотя в этой сфере русский язык тут же стремится обрусить новые слова. Например, «компьютер» у нас давно стал в разговорах «комп», «файл» называем «файликом» и так далее. То есть эта вся иностранщина в русском языке начинает жить своей жизнью, ей здесь приходится обустраиваться и приспосабливаться. И, пожалуй, это самое невинное, что есть во влиянии иностранных слов на русский язык. 
А вот что действительно опас­но и от чего надо быть настороже, прежде всего, когда люди существующие в языке русские понятия заменяют иностранными. Вот недавно слушаю информацию по телевидению, по разным каналам говорят одно и то же, что Россия дала агреман на американского посла. Надо знать французский или английский, чтобы сообразить, что агреман — это согласие. Скажите, а почему нельзя сказать: «дала согласие», «согласилась»? Почему? Буквально по Островскому получается, помните, героиня говорила: «Они хочут свою образованность показать и всё время говорят о непонятном». Но эта образованность не вполне невинна, потому что в тех же 90-х годах российские газеты получали иностранные премии, западные гранты за максимальное использование иностранных слов в своих статьях. Зачем это так? Разрушать язык, разрушать вместе с языком своё сознание, заменять русские матрицы, устойчивые выражения на чужие. А ведь за этим всем стоит очень серьёзная проблема — проблема влияния чужой культуры, раболепства перед чужой культурой и чужим языком. 
Мы уже проходили это в XIX веке, когда поклонялись французскому.  И что мы получили? Нашествие французов, от которого остались «шаромыжники» да «шваль» — два заимствованных народным языком слова из французского. 
Но 30–40 лет назад началась та же самая политика по отношению к английскому, англо-американскому языковому миру — раболепство перед культурой. 
Дальше нам стали объяснять, что американцы так похожи на нас, они такие же, как и мы, — простые, радушные, улыбчивые, они практически как русские. И сколько понадобилось времени, чтобы понять, что нам нагло врали!  Мы изучали и раболепствовали перед захватническим духом английского языка, а он именно таков, мы поклонялись культуре индивидуализма, а именно такова англо-американская субкультура. В итоге мы оказались сегодня перед лицом нашего геополитического врага разоружёнными. Вот сегодня мы видим и начало нового, англо-американского нашествия на нас, только оно идёт не военным путём, а ментальным, культурным. Наш мозг и психология уже подравнены, подструганы, подлажены под американскую. Страшная вещь. И английские слова потоком льются в русский язык вместо русских слов. Ну, зачем нам, русским, слово «шоу»? Ведь можно сказать — «спектакль», «представление», «показ»! А пресловутый «саммит» — это же «встреча», «совещание», «разговор», «беседа». 
Всё это наш мозг укорачивает, лишает нас самостоятельности мышления, возможности русского полёта мысли.
Но есть ещё более страшная вещь, к которой ведёт иностранщина. Иностранные слова могут оказаться «троянским конём», маскирующим самые коварные и опасные для нас вещи. Именно под видом этих слов, таких как «приватизация», в русской национальной жизни произошла катастрофа. «Приватизация» по-русски означает «присвоение». А кто бы согласился на присвоение общенародной собственности? Да никто. Но её замаскировали нехитро, и слово сработало. А сегодня все так называемые «инвестиции» — «вложения», а фактически ввод иностранного капитала, который ищет, где можно эксплуатировать людей наилучшим и наибольшим образом. Как красиво, как безопас­но и невинно. Вот эти «троянские кони» очень опасны. Они маскируют от нас серьёзные трагедии. 
Вот что такое переименование, вот как опасен этот «троянский конь», а подчас и «троянская кляча», под видом которой приходит опасность для нашего языка, для нашего народа, для нашей страны.
Итак, говорите по-русски! Лучше думать по-русски и заставлять себя избавляться от этих приклеивающихся, надоедливых, противных и таких безликих слов, которые по сути своей ничего не значат. Давайте говорить и думать по-русски! Очень вас прошу.

Татьяна Миронова,
доктор филологических наук,
член­корреспондент Международной Славянской академии наук.