Тема древнего родства кельтов и славян с некоторых пор становится весьма популярной, приобретая подчас привкус некой псевдо­исторической скандальности. Один из сторонников близости и взаимосвязи древних разноплеменных жрецов, С. В. Цветков в своих исследованиях пришёл к выводу, что «раннесредневековые» славяне во многом прямые потомки кельтов и не только наследники, но и носители кельтских традиций и кельтской культуры».
Исходя из теории о том, что кельтские друиды были прародителями и наставниками славянских волхвов в колдовской науке, проведём, не вдаваясь в гео­графические тонкости, кратко сравнительный анализ сведений о друидах и о славянских волхвах.
До христианизации волхвы имели довольно высокий статус в обществе. Основными функциями славянского жречества были: совершение ритуалов и молений богам, различные мирские обряды, целительство, прорицание, различные заговоры широкого спектра воздействия — от оберегов для людей и скота до насылания порчи.
Волхвы, как и друиды, представляли собой особое почитаемое сословие, внутри которого существовало разделение на группы в соответствии с выполняемыми функциями. На основании обзора сведений XI–XIV вв. академик Б. А. Рыбаков приводит следующую иерархию славянского жреческого сословия (мужчины–женщины):
— волхвы, хранильники-волхвы («вълхва» — женщина-волхв);
— волшебники, потворники-ведьмы;
— облакопрогонители, кощунники-чародейки;
— жрецы, баяны-чаровницы;
— ведуны, кудесники-обавницы;
— чародеи, кобники-наузницы;
— чаровники-потворы, по­творницы.
Как и друиды, волхвы составляли календари. Кельтский и славянский волховской календарь был «расписанием ритуалов», тес­но связанных с сельскохозяйственными работами. 
Друидам и славянским волхвам приписывали власть над природными стихиями. Они были «облакогонителями», могли заклинать дождь, влиять на солнечные и лунные затмения. Так же, как и герои кельтских эпических сказаний, волхвы могли перевоплощаться в животных, чаще всего им приписывали волчье обличие.
Как и друиды, волхвы были знатоками различных трав и их свойств, для различных колдовских манипуляций с отварами использовался специальный предмет — чара, отсюда и название такого колдовства — чары; использовавших такого рода магию называли чаровниками или чаровницами. Занимающихся целительством называли ещё и потворниками.
Славянских предсказателей называли кобниками. Предсказания осуществлялись и при помощи наблюдений за полётом птиц, у друидов такая практика тоже существовала.
Баюны были сказителями, но ни в коем случае не такого толка, как кельтские барды или филиды; в словаре Даля «баюнить» означает беседовать, занимая разговорами, «байщик» — рассказчик, знающий сказки, песни, стихиры, духовные стихи, также это баян, боян.
Сословие кощунов было представлено рассказчиками мифов и сказаний, чем они и заслужили особую нелюбовь служителей христианского культа: в русском языке появилось слово «кощунство», означавшее оскорбление и поругание религиозного чувства.
В состав славянского жреческого сословия входили изготовители талисманов («хранилышкы»), их часто отождествляли с кузнецами, так как талисманы зачастую выполнялись из металла и в виде украшений. 
Есть некоторое сходство и во внешнем облике друидов и волхвов. В Радзивиловской летописи 1071 г. имеется изображение волхва: он одет в просторные белые одежды, хотя почему-то безбород.
И у кельтов, и у славян в равной степени существовал культ камней. В особенности почитались так называемые «громовые камни» или «камни молнии» (грома), возникающие в основном при ударе молнии в землю, когда грунт в «стволе молнии» спекается в своеобразную продолговатую «стрелу» («стрела» или «палец» Перуна — повелителя грозы и покровителя воинского сословия), впрочем, возможно, что иногда это могли быть метеориты и просто камни, в которые ударила молния. У славянских волхвов «Перуновы стрелы» использовались как защитные талисманы.
Роднит славянские и кельтские народы почитание дуба. Связь дуба с иными мирами в славянском фольклоре достаточно хорошо известна. Так, выражения «дать дуба» (умереть), «смотреть в дуб» (быть при смерти), «задубеть» (окоченеть) связывают это дерево с миром смерти. Согласно народным поверьям, используя дуб, покойники могут попасть в земной мир. Дубы, дубовые рощи издревле посвящались громовнику Перуну и служили способом связи с его (иным) миром. Дуб на острове Хортица, что на Днепре, издавна почитался казаками как сакральное дерево, связывающее с божественными мирами. Дуб в русских сказках — часто место перемещения героя в иные миры или место связи с этими мирами: на дубе находится смерть Кощея Безсмерт­ного, в нём — дупло, хранящее несметные сокровища, и т.д.
Как видим, у кельтов и славян действительно множество общих черт, соприкосновение культур действительно имело место.
И всё-таки приведённые выше аналогии вовсе не означают, что сословие кельтских друидов было тождественно сословию славянских волхвов, также это не доказывает, что первыми волхвами у славян были друиды. Б.А. Рыбаков отмечает, что у славян князь и жрец нередко одно лицо: «Во многих славянских языках «князь» и «жрец» звучат почти одинаково (чешский: князь — knez, жрец — knez; польский: князь — ksiaze, жрец — ksiadz)»; описывая раскопки Чёрной Могилы, Рыбаков отмечает, что внутри могилы присутствуют непременные атрибуты славянского жреца: бронзовый идол, два турьих рога и два жерт­венных ножа. Картины мира славян и кельтов тоже имели достаточно внушительные отличия. Рыбаков считает, что прародителями пантеона славянских божеств были сколотские божества, сами же сколоты были потомками скифов.
Учение сколотов мало чем напоминало учение друидов. Традиционно славяне делили мир на явь, навь и правь, в то время как у кельтов есть мир людей и сид, населяемый племенами богов, расы которых неоднократно менялись. Кроме всего прочего, боги у кельтов смертны, как, например, раса Парталона, погибшая от морового поветрия, и могут переживать различные жизненные коллизии, словно обычные люди, например, быть изгнанными неведомо куда — как боги племени Дану были изгнаны сыновьями Миля и т. д.
Совершенно напрасно приписывают кельтам стремление к строгой иерархии богов, не говоря уже о монотеизме: бог Луг не был более почитаем, нежели богиня Бригита, а бог Дагда и вовсе частенько, согласно мифологии, оказывался в конфузных ситуациях.
Дагда — великий предводитель всего рода Дану, но он всего лишь очередной предводитель очередной божественной расы. Трудно найти религию, позволяющую себе такие прямые насмешки над высшими богами, даже в народных сказаниях. Хотя, конечно, что-то подобное можно обнаружить у греков или индусов, но уж точно не в мифологии славян, где нет места глумливым пассажам в отношении какого-либо из высших божеств — Сварога, Рода, Даждьбога, Хорса… да и любого другого персонажа божественного пантеона.
У славян, в отличие от кельтов, действительно существовали предпосылки к строгой иерархичности богов и даже монотеизму. Бог Род (часто интерпретируемый как Сварог) повелевал родом человеческим, небом и землёй, ему в значительной степени принадлежала власть над стихиями. Остальные боги в славянском пантеоне тоже были глубоко почитаемы, однако о Роде (а впоследствии о Перуне) можно говорить как о верховном божестве.
Передача знаний, вероятно, также существенно отличалась. У славян не было лесных школ, подобно друидическим; вероятней всего, магическое искусство и знания передавались внутри семьи — от отца к сыну, от матери к дочери. Это объясняет более обширную градацию внутри волховского сословия. Волхвы не были чётко структурированной организацией, подобно кельтским друидам, не было у них и главы — архидруида («архиволхва»). Тот, кого кто-либо, обладающий магическими способностями, определял себе в ученики, просто жил рядом и учился, день за днём постигая науку трав и заклинаний, проведения ритуалов и календарных тонкостей.
Если же смотреть обожествление и одухотворение природы, то для той эпохи оно было более чем естественно не только древним кельтам и славянам, но и всем народам, когда-либо населявшим нашу планету.
В социальном плане, в отличие от славянских волхвов, для друидов вполне естественным был жёсткий контроль за функциями высшей власти, а позднее, в Британии, и совмещений функций жреца и короля в одном лице. 
Довольно странная идея — записывать волхвов в потомки друидов. Учитывая всё сказанное выше о друидах, наивно предполагать, что они, столь бережно хранившие свои секреты, вдруг стали бы делиться ими с чужеземцами. Всё же славяне не были кельтами, даже если предположить, что какое-то непродолжительное время могли с ними жить по соседству. А если принять гипотезу об ученичестве волхвов, то друиды, несомненно, передали им не только свои знания, но и систему обучения, включили бы их в свою иерархию подобно тому, как если бы во времена князя Владимира Русь стала католической, то подчинялась бы Папе Римскому… Всё, что было связано с культом, самими друидами почиталось священным — не в последнюю очередь это можно сказать и о друидической иерархии. Когда римляне в I в. н.э. уничтожили центр друидизма во время битвы на острове Мона, они фактически сломали его становый хребет. С этого самого момента начался упадок друидизма вплоть до его полного исчезновения, которое можно обозначить V–VI в. после христианизации Ирландии (последнего оплота друидизма).
Трудно также предположить, чтобы уже в период упадка друидизма отдельные друиды, спасаясь бегством от преследующих их бед, пересекли всю Европу, поселились на славянских территориях и смогли оказать сколь-нибудь значимое влияние на уже сложившуюся и функционирующую систему славянского жречества.
В заключение стоит отметить, что, исходя из логики исторического процесса и миграций народа (в частности, арийских переселений), большее право на существование имеет обратная гипотеза, согласно которой друиды могут оказаться восприемниками славяно-арийской жреческой традиции, по-своему понятой и развитой ими, ведь славяне как этнос хоть и оформились позднее кельтов (согласно современным научным воззрениям), но географически и культурно всегда были гораздо устойчивей, не удалялись от своих исконных земель, располагающихся значительно ближе к центру древней арийской цивилизации. Кельты же, в конце концов, оказались вытеснены на самую окраину Евразии…

Сергей Фролов,
член Русского географического общества.
г. Армавир.