В далёком 1995 году мы с женой переехали на ПМЖ из Питера в Сибирь, в с. Журавлёво Курагинского района Красноярского края. В решении переехать было больше безумства и романтики, чем здравого смысла и расчёта. Какими мы тогда были? Почти ничего не умели делать руками, не имели даже начальных знаний о жизни на своей земле. Даже дачных участков у наших родителей не было. Тогда я не мог и предположить, что уже через несколько месяцев буду делать кадки. Две покупные стояли у меня дома под воду и казались чем-то недосягаемым, вершиной творчества. Я ведь и рубанка-то в руках никогда не держал.
Через некоторое время пошли в сельсовет, к председателю по вопросам регистрации и прочим бюрократическим формальностям. А он, мужик ответственный и болеющий за своё село, проявил живую заинтересованность познакомиться с новыми людьми. Кто такие, зачем приехали, почему именно сюда? И вот в разговоре ни с того ни с сего он вдруг вставляет в свой монолог реплику, явно не относящуюся к тому, что мы в тот момент обсуждали. «Не понимаю, — говорит он, — почему бы тебе бочки не начать делать?» Помню, я просто замолчал на полуслове, не в силах понять, о чём это он. А он, как ни в чём не бывало, вернулся к теме разговора и больше о бочках не упомянул ни разу.
А мне запало. Иду домой и думаю: «Ну при чём здесь бочки, с чего бы это он о них заговорил?» Жена говорит: «Это знак тебе, подсказка Свыше, иди и учись».
Был в деревне мастер, дед суровый, старый бондарь лет семидесяти. Идти к нему вот так, с бухты-барахты... Здрассьте, я из Питера, возьмите меня в ученики... После переезда моя коммуникабельность дала сбой. Люди совсем другие. Другой мир. Боязно было идти.
А мы действительно были тогда наивными романтиками, эзотерикой всякой увлекались, духовными учениями, мистикой... Была у нас колода карт таро. Что такое таро, выпущенное как ширпотреб? Нечто вроде гороскопов на телевидении. Расплывчатые прогнозы, в которых можно при желании разглядеть высокий смысл. Неконкретные и неоднозначные.
Раскинул я колоду с вопросом: что будет, если я пойду учиться бондарному делу, и что будет, если не пойду? На «не пойду» внятного прогноза не было. Сумбур какой-то, безсмыслица нетрактуемая. А вот на «пойду» карты неожиданно дали чёткий, однозначный ответ: «Поиск и нахождение своего места в природе».
Мистика? Знак Свыше? Не знаю. Только понял тогда: если проигнорирую эту двойную подсказку, всю оставшуюся жизнь жалеть буду.
Вот и пошёл. И до сих пор иду...
Был в Журавлёво мастер Пётр Иванович. Всю жизнь бондарил, и отец его тоже. Было ему в 95-м, наверное, уже за 70. Жил он вдвоём с женой. Уклад жизни у них был простой. Он занимался мужскими делами: ремеслом, строительством, печными работами, заготовкой дров. Супруга его — бабушка такого же возраста — женскими: хозяйство вела, готовила, за скотиной ухаживала, воду таскала и дрова колола да складывала. Незадолго до нашего переезда в хозяйстве у них случился пожар. Дом уцелел, а вот хозпостройки почти все погорели. Говаривали, что из зависти люди подожгли: хозяйство у них всегда было справное, и всегда они жили в достатке. Построил Пётр Иванович быстренько маленькую баньку, да и начал в ней бондарить. Тут я и заявился в ученики проситься.
Банька и вправду была маленькая. Очень. Вдвоём мы там еле размещались. И Пётр Иванович мне отказал. Не было у него на тот момент ни места для двоих, ни инструмента. Но разрешил побыть рядом, посмотреть, как делается бочка.
За два дня я своими глазами увидел весь процесс. Один раз упросил старика дать мне построгать. Он дал, и я тут же запорол ему клёпку. Он отобрал у меня рубанок и сказал, что клёпки у него мало.
Когда бочка была готова, я долго упрашивал его взять меня в подмастерья. Но Пётр Иванович был непреклонен: «Чужим трудом жить не умею и не хочу. А ты, если хочешь стать мастером, делай себе мастерскую, обзаводись инструментом, материалом. Сам.» У меня ничего этого не было... Но вредный старик был неумолим. «Захочешь стать мастером — станешь. Всё у тебя появится. Если действительно сильно захочешь. А не появится — значит, и обучение у меня не поможет».
С тем я и ушёл от него, почти что, как говорится, несолоно хлебавши. Да только увиденное таинство сотворения кадки своими руками глубоко поразило меня, запало в самую душу.
Спустя время я не раз мысленно благодарил Петра Ивановича за науку. Если бы не его кажущаяся суровость, не его строгое напутствие, я бы не справился с ожидавшими впереди трудностями. Сломался бы.
Ушёл я тогда от Петра Ивановича в полной уверенности, что ничего не получится. В самом деле: материала нет, инструментов нет, мастерской тоже не было. И, самое главное, денег особо тоже не было на приобретение этого всего. Так уж сложился наш переезд, что деньги за квартиру почти все разошлись ещё в Питере, и хватило нам только на покупку усадьбы в Журавлёво да на 3–4 месяца существования.
И тут начались странные события. Сначала один знакомый рассказал, что совсем недавно из Журавлёво уехал некий мастер, резчик по дереву, а в его сарае остались лежать кедровые большие чурки, которые он не смог взять с собой. «Ты, говорят, бочки решил делать? Напиши ему, он наверняка их тебе отдаст». Попытка не пытка, чего ж не написать? Написал и вдруг получаю через неделю ответ: «Пожалуйста, берите».
Потом заходит мужик. «Ты, говорят, бочки решил делать? Вот у меня фуганок есть большой столярный, я им всё равно не пользуюсь. Бери, строгай на здоровье».
Плоский рубанок и ножовку с обушком для торцевания бочек мне подарили таким же образом. Скобели уже сам заказал у деревенского кузнеца. Оставался ещё совершенно необходимый специфический бондарный инструмент, применяемый для нарезки пазов под донышки, — уторник. Сделать его самому тогда было вообще абсолютно нереально.
А тем временем пришла наша первая весна в деревне. Стали мы с женой копать огород, и вот в первый же день этого труда моя лопата наткнулась на некий твёрдый предмет в земле. Хотите — верьте, хотите — нет, но этим предметом оказался настоящий уторник. Старый, подгнивший, со ржавым ножом. После того, как я его подшкурил, почистил, он приобрёл нормальный вид и оказался вполне рабочим инструментом, с помощью которого я и начал делать свои первые изделия. Откуда он взялся в огороде — одному Богу известно. Бондари в этой усадьбе никогда не жили.
Ну а с помещением под мастерскую особых проблем не возникло. У меня ведь тоже была банька. Даже побольше размером, чем у Петра Ивановича. Старик, кстати, оказался совсем не вредным. Когда дело у меня завертелось, я часто бегал к нему за советом. И он в них никогда не отказывал.
http://derevnyaonline.ru/community/312/5398. |
